Страницы истории

МУХАММАД ДАУД. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ

М.Дауд вошел в историю Афганистана ХХ в. как один из выдающихся государственных и политиче-ских деятелей. Он родился в 1908 году в Кабуле, в семье сардара (князя, принца) Мухаммада Азиз-хана, младшего брата (по отцу) будущего короля Афганистана Мухаммада Надир-шаха. Все они принадлежали к династийному мухаммадзайскому клану Яхьяхель[1]. Начальное образование М. Дауд получил в Кабуле, в элитарном лицее «Хабибия», где преподавание велось на английском языке.

В 1922 году он был отправлен в Париж для продолжения среднего образования. После завершения учебы во Франции возвра-тился на родину и занял ответственный пост в министерстве иностранных дел. Через год поступает на учебу в кабульское Военное училище и успешно заканчивает его. Получив офицерское звание, направля-ется в качестве армейского командира в Южную провинцию (Пактию), а затем в Кандагар, в так называе-мый «Организационный комитет», который занимался проведением реформ и реорганизацией аппарата в провинции. Некоторое время спустя М. Дауд получает пост председателя Организационного комитета в Южной провинции. Через год, в 1939 г., он возвращается в Кабул и назначается командующим войсками столичного гарнизона и одновременно начальником Военного училища. На этих постах он остается почти семь лет. В 1946 году в правительстве Шах Махмуда он занимает кресло министра внутренних дел, а в следующем году направляется на дипломатическую работу в качестве посланника Афганистана в Париже и по совместительству в Швейцарии и Бельгии. По возвращении в Афганистан в 1948 году снова входит в кабинет Шах Махмуда, но на сей раз уже в качестве министра национальной обороны [2].

В 1951 году, в разгар оппозиционного буржуазно-демократического движения в Афганистане, из-за разногласий с Шах Махмудом М. Дауд уходит в отставку с министерского поста и на время, не занимая никаких официальных постов, включается в общественно-политическую деятельность. Следует заметить, что он еще в 30-40-х годах он начал разделять либеральные взгляды и группировать вокруг себя диссидентов внутри королевской семьи в противовес ее консервативному клану во главе с дядей короля – маршалом Шах Вали. В конце 40-х годов М. Дауд создает при щедрой финансовой помощи крупного афганского бизнесмена и банкира Абдул Маджида Забулитак называемый «Национальный пуштунский клуб» («Мел-ли пуштун клаб»), надеясь в его рамках сплотить вокруг себя политически активные национально-патриотические элементы, оппозиционные правительству Шах Махмуда из числа элитарной интеллиген-ции, чиновничества, дворцовой аристократии и недовольного офицерства. И это ему удалось. В числе его сторонников оказались не только националистические, пропуштунски настроенные лица, но и привержен-цы левых взглядов. Среди них были, в частности, Н.М. Тараки, Б. Кармальи др. «Оппозиционная» дея-тельность Клуба, ориентированная, в основном, на критику и ослабление позиций правительства Шах Махмуда, заметно повысила авторитет М. Дауда как сторонника модернизации страны в соответствии с настроениями прогрессивно мыслящей афганской общественности.

В сентябре 1953 года, в условиях продолжавшейся нестабильности внутриполитической ситуации в Афганистане и явной неспособности правительства Шах Махмуда найти выход из экономических неуря-диц, король Захир-шах поручает своему двоюродному брату и зятю М. Дауду [3] сформировать прави-тельство. Наряду с постом премьер-министра М. Дауд берет на себя также исполнение функций министра национальной обороны. С этого времени он становится на целую четверть века самой влиятельной, клю-чевой фигурой на афганском государственном олимпе.

М. Дауд представлял собой новое поколение афганских политиков-прагматиков из числа дворцовой аристократии, пришедшее на смену правившими страной почти четверть века премьеров – дядей короля. Он провозгласил так называемую «политику руководимой (направляемой) экономики», призванной об-легчить и ускорить капиталистическую эволюцию страны путем активного вмешательства государства в экономическую жизнь, широкого использования иностранной помощи и предоставления национальному капиталу, в том числе мелким и средним предпринимателям, благоприятных возможностей для участия в развитии экономики и производительных сил. М. Дауд, кроме того, обещал реформировать отжившую систему политических институтов и демократизировать общественную жизнь, облегчить положение ши-роких трудовых слоев населения. Данная часть программы нашла благоприятный отклик в кругах демо-кратической оппозиции, которая поспешила отдать ему свою поддержку. В Афганистане в связи с этим наступил период временного относительного затишья в открытой внутриполитической борьбе, продол-жавшийся до начала 60-х годов.

С именем М. Дауда было связано почти целое десятилетие (1953-1963 гг.) впечатляющего, по масшта-бам Афганистана, экономического развития страны, сравнимого по своей политической значимости, по-жалуй, лишь с первым десятилетием (1919-1929 гг.) независимого афганского государства, когда им пра-вил король-реформатор Аманулла-хан. Для М. Дауда в этот период приоритетным, наряду с экономикой, стало также создание сильных афганских вооруженных сил и агрессивные подходы к решению пуштунской проблемы.
Приступая к реализации планов по преодолению вековой отсталости страны, М. Дауд отчетливо по-нимал, что Афганистан при его крайне ограниченных внутренних финансовых ресурсах не может обой-тись без широкой внешней финансовой и технико-экономической помощи. Поэтому его правительство, придя к власти, сразу же приступило к ее поискам и на Западе, и на Востоке. Однако западные страны, прежде всего США, обусловили предоставление этой помощи политическими требованиями, совершенно неприемлемыми для независимого афганского государства. В этих условиях М.Дауд вынужден был обра-титься за такой помощью к Советскому Союзу и странам Восточной Европы, которые не обусловили ее предоставление никакими политическими или иными уступками с афганской стороны.

Деятельность М.Дауда в качестве премьер-министра пришлась на годы «холодной войны», что не могло не найти отражения во внутренней и внешней политике его кабинета. Оказавшись между двух про-тивоборствующих идеологических систем, он с присущей ему восточной прозорливостью первоначально стремился найти и с той, и с другой стороной добрые, одинаково сдистанцированные, выгодные для Аф-ганистана отношения. Однако уроки жизни заставили его держаться ближе к советскому берегу, правда, не причаливая к нему.
В даудовском крене в сторону социалистического лагеря немалую роль сыграли негибкие, недально-видные, пренебрежительно-барские, а порой грубые и оскорбительные подходы американской диплома-тии к Афганистану того времени и лично к Дауду. Это вынужден был впоследствии признать высокопо-ставленный сотрудник госдепартамента США, бывший работник американского посольства в Кабуле Ле-он Б. Пуллада. По его заслуживающему внимания яркому свидетельству, американский посол в Афгани-стане Энгус Уорд «презирал Дауда, считая его хитрым, ненадежным и безрассудным», а «резидент ЦРУ в Кабуле, пользовавшийся большим влиянием на Уорда, отличавшийся фривольным поведением, большим пристрастием к спиртному и наклонностями авантюриста с пистолетом за поясом и воображавший себя этаким Лоуренсом Афганистана, плел заговоры вместе со своими пакистанскими коллегами и диссиден-тами из королевской семьи, чтобы «дестабилизировать» даудовский режим»[4]. Такие действия резидента ЦРУ не были некоей шалостью отбившегося от рук, своевольного пропойцы с ковбойскими замашками, как склонен был объяснять это профессор Л.Пуллада, а полностью вписывались в официальный курс аме-риканской администрации в отношении Афганистана.

М.Дауд был хорошо осведомлен об истинных мотивах действий и намерениях США на афганском на-правлении. При этом он никогда не терпел каких-либо унижений и оскорблений в свой адрес, от кого бы они ни исходили, и платил своим обидчикам тем же. Когда в начале 1956 года Э.Уорд в прощальной бесе-де в связи со своим отъездом из страны начал в назидательном тоне рекомендовать Дауду отказаться от советской технико-экономической и военной помощи, последний резонно напомнил собеседнику об отка-зе США предоставить Афганистану такого рода помощь и решительно отмел высокомерные советы, рас-ценив их как проявление «американской истерии» [5]. Более того, Дауд нередко весьма негативно оценивал некоторые аспекты американской помощи, в частности несовершенство проекта и неэффективность функционирования Гильмендской оросительной системы, построенной американской компанией «Моррисон-Надсен». По словам М.Дауда, этот объект стал в Афганистане «памятником позора США». Из всего сказанного вытекает, что антиамериканизм М. Дауда во многом был спровоцирован самими американцами*.

Как бы там ни пытались недруги М.Дауда и внутри страны, и за рубежом представить его «красным принцем» или, более того, безоговорочно зависимым от русских деятелем, который «вручил Советам всю культурную, политическую и экономическую жизнь афганцев» [6], в действительности же он, будучи подлинным патриотом своей страны, проводил последовательно и неуклонно сугубо самостоятельную, отвечающую национальным интересам страны внешнюю и внутреннюю политику и не являлся ни просо-ветским деятелем, ни, тем более, «красным». При этом объектом его особой заботы и внимания была пуш-тунская проблема. Она для него представлялась делом чести, национального достоинства и патриотиче-ской обязанностью. С ней, в конечном счете, был связан его огромный политический авторитет по обе стороны афгано-пакистанской границы. Официально и М.Дауд, и его правительство всегда выступали в поддержку национально-освободительной борьбы зарубежных пуштунов, исходя из формулы непризна-ния Пуштунистана частью Пакистана без согласия на то самих пуштунов. Вопрос о полной независимости Пуштунистана, и это следует особо подчеркнуть, в открытой, официальной форме ни М. Даудом, ни другими афганскими государственными лицами не ставился.

Однако, надо признать, что М. Дауд не исключал и силового решения пуштунской проблемы. Более того, он предпринимал конкретные шаги с тем, чтобы подготовить необходимые условия для объединения всех братьев-пуштунов в рамках единого афганского государства. Автор этих строк, работавший в те годы в Афганистане в составе группы советских военных специалистов, не раз был свидетелем обращений М.Дауда к советской стороне в ходе закрытых официальных и неофициальных переговоров и бесед с просьбой об оказании Афганистану советской советнической помощи по вопросам организации и ведения партизанской войны на территории Пакистана, в районах проживания пуштунских племен. М.Дауд при этом не скрывал, что он намерен этими действиями заставить пакистанский режим при решении пуштун-ской проблемы принять условия Кабула.

Советская сторона на всех этапах постановки данного вопроса решительно отказывалась от какого-либо участия в подобного рода замыслах. С целью отговорить М.Дауда от этой авантюры в октябре 1961 года в Кабул прибыла высокопоставленная советская военная делегация во главе с Маршалом Советского Союза В.Д. Соколовским. М. Дауду было прямо заявлено, что его ставка на силовое решение пуштунской проблемы бесперспективна и что попытки провоцирования партизанской войны на территории Пакистана, члена военно-политического блока СЕАТО, неизбежно приведут к втягиванию Советского Союза в широ-комасштабную войну в регионе, чреватую перерасти в третью мировую войну. М. Дауду было категори-чески отказано в его просьбе организовать с участием советских преподавателей курсы по обучению афганских офицеров методам, формам и способам ведения партизанской борьбы с учетом опыта Великой Отечественной войны и географического своеобразия региона.

В связи со сказанным представляются досужим домыслом в духе приснопамятной «холодной войны» утверждения американского автора Дж. Коллинза относительно целей визита маршала В.Д. Соколовского в Кабул. Коллинз, ссылаясь на донесения американского шпиона полковника О. Пеньковского, пишет, что Соколовский во время переговоров с афганским руководством якобы обсуждал вопрос «о возможностях посылки советских войск в Афганистан в соответствующее время для участия в совместных операциях против Пакистана» [7]. В действительности ни М. Дауд и ни маршал В.Д. Соколовский такой вопрос во-обще не ставили и не обсуждали.

И все же М. Дауд не внял советам советской стороны относительно опасности разжигания партизан-ской войны в Пуштунистане. В 1962-1963 годах по его указанию сюда был заброшен ряд диверсионных групп, одну из которых возглавил известный в афганских армейских кругах, авантюрист по натуре, майор-десантник Сафи. Эти группы, действуя под видом «национальных моджахедов Пуштунистана» («моджа-хедин-е мелли-йе Пуштунистан»), подрывали мосты, линии коммуникаций и важные хозяйственные объ-екты, совершали вооруженные нападения на пограничные посты и полицейские участки, убивали госу-дарственных служащих, привлекали в свои отряды местных жителей-пуштунов и т.п. Однако все их уси-лия особого успеха не имели. Разжечь огонь партизанской войны им не удалось, да вскоре и ушел в от-ставку сам ее инициатор. Примечательный факт: в марте 1963 г. столичная газета «Анис», сообщая об от-ставке М. Дауда с поста премьер-министра и публикуя на первой полосе его краткую биографию, помес-тила непосредственно под этим текстом (явно с намеком!) заметку о действиях «национальных моджахе-дов» в Пуштунистане, включавших подрыв моста, опор телефонных линий и нападение на пакистанский пограничный пост. Видимо, это были последние операции афганских диверсантов, так как после прихода к власти нового премьера их засылка в Пакистан была прекращена.

Находясь в течение многих лет на военной службе и будучи руководителем военного ведомства, М. Дауд завоевал искренние симпатии значительной части афганского офицерства, особенно в его среднем и старшем звеньях. Часто посещая войска, он был лично знаком со многими из них. Его последнее воинское звание – генерал-лейтенант. Большой популярностью он пользовался и в гражданской среде. Этому содей-ствовали не только его энергичные меры по защите национальных интересов на международной арене, усилия по строительству в стране многих жизненно важных промышленных и инфраструктурных объек-тов, но и его кадровая политика. Он настойчиво выдвигал на важные гражданские и военные посты в цен-тре и на местах молодых, деятельных и профессионально подготовленных лиц, невзирая на их социальное происхождение и положение. Одновременно М. Дауд без колебаний смещал или переводил на менее значимые посты бездеятельных и слабо подготовленных представителей аристократии, вызывая этим в их среде недовольство и роптания. Как и следовало ожидать, приход разночинцев в сферу управления и вла-сти заметно расширил социальную опору М. Дауда в обществе и во многом обеспечил ему решение по-ставленных им задач по ускорению экономического развития страны, реорганизации и модернизации воо-руженных сил государства.

М. Дауд тонко чувствовал и улавливал общественные настроения и, как прозорливый политик, опера-тивно реагировал на них. В 1962-1963 годах в письмах, адресованных королю, он предупреждал династию о росте радикализма в кругах молодежи и интеллигенции и подчеркивал, что «народ устал», что сохра-няющиеся в стране безграничные привилегии аристократии сдерживают общественное развитие. В связи с этим М. Дауд предлагал монарху установить в Афганистане режим парламентской демократии, в частно-сти ограничить власть местных элит – этнических лидеров, ханов племен, религиозных авторитетов, вести двухпартийную систему правления, подчинить правительство парламенту и оставить за королем лишь це-ремониальные функции [8]. Такая перспектива явно не могла устроить короля Захир-шаха. Впрочем, он уже давно, наблюдая за ростом влияния и популярности в обществе своего энергичного двоюродного бра-та, не без основания опасался за судьбу трона. Подобного рода опасения испытывала и консервативно на-строенная часть двора во главе с Шах Вали – Абдул Вали. Как свидетельствовали спецслужбы США, «не-которые члены королевской семьи называли его (М.Дауда. – М.С.) «бешеным принцем» и «говорили, что живут в страхе и не осмеливаются критиковать Дауда» [9]. Все это, вместе взятое, обусловило негласное объединение против М. Дауда клана Шах Вали – Абдул Вали и умеренно-центристской группировки са-мого короля и его сына – наследного принца Ахмад Шаха.

В начале 60-х годов, несмотря на несомненные сдвиги в хозяйственном строительстве и осуществле-нии ряда социально-экономических преобразований в стране, четко обнаружились ограниченность внут-ренней политики правительства М. Дауда и, главное, его неспособность сколько-нибудь реформировать отжившую систему политических институтов и демократизировать общественную жизнь, облегчить по-ложение трудовых слоев населения. Вследствие этого М.Дауд стал неумолимо терять поддержку среди либерально-буржуазных и прогрессивных кругов страны, составлявших, пожалуй, самую значительную для него социальную опору с момента прихода к власти в качестве премьер-министра. Недовольство его внутренней и внешней политикой выражали и те круги афганского общества, которые придерживались прозападной ориентации. Они резко критиковали правительство М. Дауда за ухудшение афгано-пакистанских отношений, ограничение торгово-экономических связей с западными странами, а также даудовскую политику вмешательства в экономику. В оппозиции М. Дауду находились и влиятельные кле-рикальные круги. Поводов к этому было немало. Оставаясь глубоко религиозным человеком, он патологи-чески не терпел духовную элиту страны, считая ее агентурой Запада и влиятельных религиозных кругов региона. Нередко он обрушивал на недругов-клерикалов жестокие репрессии. Так, в 1959 году в связи с выступлением духовенства против снятия женщинами чадры ряд мулл был повешен, глава клана хазратов М.И. Моджаддеди и некоторые другие брошены в тюрьму, наиболее ретивым духовникам был запрещен выезд за границу, распущен Совет улемов.

В итоге, лишившись поддержки «слева» и «справа», а также «сверху», М. Дауд вынужден был 3 марта 1963 года вручить королю Захир-шаху прошение об отставке, которую монарх принял через неделю, 9 марта.

Уйдя в отставку, М. Дауд отказался поддерживать какие-либо личные контакты с королем, хотя по-следний через свою сестру (жену М. Дауда) не раз пытался восстановить отношения с ним. Вместе с тем М. Дауд не вел затворнический образ жизни. Его часто можно было видеть прогуливавшимся без охраны вблизи от своего дома в Шахре-нау (район в центре Кабула, рядом с королевским дворцом), или за рулем автомобиля на улицах столицы и за ее пределами, или же в курортной зоне на берегу водохранилища Кар-га (близ Кабула), где он любил отдыхать. И повсеместно, где бы он ни появлялся, его оживленно привет-ствовали оказавшиеся там люди. Не утратил он своего авторитета и в армейской среде: его портреты про-должали висеть рядом с королем в казармах, штабных канцеляриях и кабинетах военачальников.

Хотя М. Дауд с уходом в отставку оказался под негласным надзором, он по-прежнему сохранял связи со своими сторонниками и потенциальными союзниками как в армейских, так и в гражданских кругах. С первыми он поддерживал контакты, как правило, через свое доверенное лицо полковника Гулям Хайдара Расули, а со вторыми, в том числе и с представителями левого спектра, – через своего бывшего начальни-ка канцелярии Мухаммада Хасан Шарка. Положение, однако, резко изменилось с принятием в конце 1964 года новой королевской конституции, по которой (статья 24) М. Дауд, как член королевской семьи, был законодательно лишен права заниматься политической деятельностью [10]. С этих пор его контакты со своими сторонниками приняли тайный характер. Видимо, уже в 1965 году в их среде созрел замысел от-носительно необходимости ликвидации монархии в стране как отжившего института власти. Убежден-ность покончить с монархическим режимом окончательно укрепилась в начале 70-х годов, когда король и его правительство оказались совершенно неспособными вывести страну из жесточайшего внутреннего кризиса, вызванного двухлетними неурожаями сельскохозяйственных культур и огромным падежом скота из-за засухи и невиданных снежных зим. Именно в эти годы состоялись контакты между антимонархиче-ской группировкой М. Дауда и молодой военной оппозицией, представленной леворадикальными элемен-тами. Ими в условиях глубокой конспирации был разработан план государственного переворота.

В ночь с 16 на 17 июля 1973 года в Афганистане под руководством М. Дауда произошел антимонар-хический переворот, восторженно встреченный подавляющим большинством населения страны. Ударной силой заговорщиков явилась армия, а точнее, та ее часть, которую составляли представители леворади-кальной оппозиции и патриотически и националистически настроенные офицеры – сторонники М. Дауда. Утром 17 июля в выступлении по кабульскому радио М. Дауд объявил о ликвидации в стране монархиче-ского режима и провозгласил рождение нового государства – Республики Афганистан. Сразу же после го-сударственного переворота был создан высший руководящий орган страны – Центральный Комитет Рес-публики Афганистан, в котором примерно половину мест получили леворадикальные элементы. М. Дауд был избран главой государства и премьер-министром, а чуть позже, с формированием правительства, за-нял еще и посты министра национальной обороны и министра иностранных дел.

23 августа, в день 54-й годовщины независимости страны, М. Дауд выступил по кабульскому радио с «Обращением к афганскому народу». Это было программное заявление нового, республиканского режима, отразившее в своей основе позиции и взгляды сложившейся к тому времени в центральных органах власти коалиции. В структуре, содержании, оценках и языке «Обращения» четко прослеживалась «рука» левого окружения М. Дауда. В целом, программа республиканского правительства, несмотря на определенную декларативность и расплывчатость некоторых формулировок, предусматривала широкие преобразования в социально-экономической и политической сферах и открывала для афганского общества обнадеживающие перспективы.

Некоторое время спустя после переворота М. Дауд начал поиски таких идеологических концепций, которые бы отразили происшедшие в стране перемены, способствовали объединению всех слоев и классов общества вокруг правительственных программ и обеспечили бы, таким образом, поддержку режиму. В итоге этих поисков появилась так называемая «народная и национальная теория революции», которая и составила официальную идеологию даудовского республиканского режима. Структура этой «теории» не была строго очерчена и в основном повторяла идеи, имевшие хождение при монархии: национализм, дух афганства и исторической пуштунской исключительности, ислам, демократия, основанная на законе, свя-тость национальных традиций и обычаев, идеи патернализма и патриотизма, антиколониализм и антиком-мунизм. Но были и новшества. Составным элементом государственной идеологии М. Дауд считал социа-лизм. Правда, от социализма он заимствовал лишь его экономический аспект, дополняя его своими «на-циональными» и «исламскими» компонентами. Свое понимание социализма М.Дауд выразил в интервью корреспонденту агентства Танюг в феврале 1976 года: «Социализм, который мы избрали в качестве на-шей экономической основы нового афганского общества, – говорил он, – фактически является средством достижения социальной справедливости, ликвидации классового неравенства и антагонизма позитивным, прогрессивным и мирным путем. Необходимо пояснить, что составными частями нашего социализма яв-ляются историческая реальность, национальная культура, объективные и субъективные условия сущест-вования нашего общества, а также дух подлинного ислама» [11].

Свержение монархии и намерение республиканского правительства провести в стране преобразования в экономике и политике и, прежде всего аграрную реформу, а также усиление влияния левых в органах центральной и местной власти вызвали резкое противодействие правых консервативно-клерикальных кру-гов. Только за первые пять месяцев республики они организовали два крупных антиправительственных заговора, а в 1975 году подняли антидаудовское восстание в 11 провинциях страны. Все это, наряду с об-винениями в адрес М. Дауда о его смыкании с «безбожным коммунизмом» и просоветскими элементами, не проходили бесследно для правящей республиканской коалиции. Консервативно и националистически настроенные деятели в руководстве республики старались убедить М. Дауда в обоснованности требований правой оппозиции, неприемлемости для Афганистана социалистической ориентации и необходимости размежевания с левыми. Определенным катализатором процесса политического размежевания в респуб-ликанской коалиции являлись и сами входящие в нее левые радикалы. Упорно требуя от главы государст-ва форсированного осуществления обещанных социально-экономических и политических преобразова-ний, они вызывали его раздражение, нагнетали противостояние в руководстве республики и этим все больше изолировали себя от остальных членов правящего альянса.

С весны 1974 года М. Дауд начал чистку государственного аппарата от левых и демократических эле-ментов, и к началу 1977 года их практически не осталось ни в непосредственном окружении главы госу-дарства, ни на провинциальном уровне. Одновременно М. Дауд укреплял и расширял себе опору справа. С принятием конституции 1977 г. любая оппозиция в Афганистане была поставлена вне закона. Левые вы-нуждены были уйти в глубокое подполье. Таким образом, компромисс между национально-патриотическими, либерально-буржуазными и левыми, демократическими силами в правительстве М. Дауда не состоялся. Препятствием к этому явились не только общая неготовность к сотрудничеству раз-личных течений и группировок бывшей антимонархической оппозиции, несхожесть их социально-классовых приоритетов, амбиции, предвзятость и непримиримость друг к другу, но и личность самого главы Республики Афганистан, стремившегося утвердить в стране авторитарную форму правления.

М. Дауд, всегда отдававший прежде приоритеты решению экономических проблем в стране, не был бы, конечно, Даудом, если бы на новом, республиканском этапе своей государственной деятельности не предпринял шагов по оздоровлению положения в промышленности, торговле, финансах и социальной сфере. Решая эти проблемы, он взял, в принципе, старую модель развития, опробованную им в 1953-1963 годах. Однако в условиях острой нехватки материальных и финансовых средств его республиканское пра-вительство не смогло не только выполнить, но даже и приступить к реализации многих социальных и эко-номических программ, декларированных в «Обращении к афганскому народу».

Чрезвычайное неблагополучие в сфере экономики и тяжелейшее положение широких слоев населения заставили М. Дауда пойти на значительную корректировку внешнеполитического курса Афганистана, чтобы получить из-за рубежа необходимую финансовую и технико-экономическую помощь. Действуя по давно испытанному принципу одновременно «доить нескольких коров» к своей экономической выгоде, М.Дауд начал активно развивать отношения с Западом и богатыми странами региона. Расширилось со-трудничество Афганистана с Соединенными Штатами Америки, Ираном, Египтом, Саудовской Аравией и другими странами. Большое внимание М. Дауд уделил нормализации отношений с Пакистаном. В качест-ве платы за мир и сотрудничество афганский лидер согласился признать линию Дюранда государственной границей между двумя странами. Данная уступка М. Дауда означала, по существу, его отречение от пуш-тунской проблемы, бывшей в течение второй половины ХХ в. постоянным яблоком раздора в афгано-пакистанских отношениях. Можно без преувеличения сказать, что этим своим опрометчивым шагом он лишил себя широкой национальной опоры, прежде всего среди пуштунского офицерства, и буквально в один миг утратил прежний, десятки лет сохранявшийся за ним ореол борца за права пуштунов по обе сто-роны линии Дюранда.
Смена ориентиров во внешней политике правительства М.Дауда была встречена афганской политизи-рованной общественностью крайне не однозначно: одни – всегда существовавшие в элитарных кругах Афганистана прозападное и проарабско-мусульманское лобби – приветствовали и поддержали (правда, каждое по-своему) новшества во внешнеполитическом курсе республики, другие – левые демократы и пуштунские национал-патриоты – резко осудили отход от традиционной формулы решения пуштунской проблемы и сближение с Западом, расценив все это как предательство национальных интересов Афганистана и зарубежных братьев-пуштунов, как сговор с империализмом.
Черту под противоборством между М.Даудом, с одной стороны, и левыми и национально-патриотическими силами, с другой, подвело вооруженное восстание армии 27 апреля 1978 года, непосред-ственно спровоцированное и приближенное самим М. Даудом. Оно явилось расплатой за его политиче-скую непоследовательность и авторитаризм и не оставило ему никаких шансов на жизнь. Впрочем, если бы ему в этой борьбе удалось одержать верх, он бы, без всякого сомнения, сделал то же самое со своими противниками и не пожалел бы пуль для них. Ранним утром 28 апреля, предположительно в 4 часа, когда во дворец Гульхана прибыла делегация восставших с ультиматумом к М. Дауду сдаться, он открыл огонь из пистолета по парламентерам. В завязавшейся перестрелке, кроме М. Дауда, были убиты 18 членов его семьи, [12] включая пятерых детей и его брата Мухаммада Наима.

М. Дауд был, безусловно, одним из выдающихся деятелей афганской истории ХХ в., много сделавший для ускорения «сверху» темпов буржуазных преобразований в стране и защиты ее национальной незави-симости и достоинства перед лицом неприкрытого вмешательства, шантажа и давления извне. Это была яркая, сильная и незаурядная личность. Автору этих строк при неоднократных встречах с ним в 60-х годах приходилось много раз убеждаться в его железной выдержке, воле и такте, подчеркнутом чувстве собст-венного и национального достоинства и чести (что особенно не нравилось западным дипломатам), целе-устремленности и убежденности в своей правоте, безукоризненной логике мышления, широте кругозора, естественности жестов и поведения и типично восточной хитрости. Представляется, что он был честным человеком и, утверждая свою авторитарную власть и выдвигая программы преобразований для своей мно-гострадальной страны, искренне верил, что таким путем вырвет ее из оков вековой отсталости и добьется процветания и блага для своего народа. Это стремление являлось лейтмотивом всей его жизни.

Вместе с тем его отличали, как многих профессионалов-военных, излишняя прямолинейность, пере-ход от одной крайности к другой, неумение или нежелание искать баланс сил в острой политической борьбе, особенно в периоды, когда развитие событий приобретало характер разрушительной бури. Он ча-ще предпочитал разрешать существовавшие и возникавшие проблемы и конфликты не с помощью усту-пок, компромиссов и разумного политического маневрирования, а волевыми методами, напролом, через использование грубой силы. Ему как государственному деятелю, порой не хватало чувства реальности и здравого смысла в оценке внутриполитической ситуации и принятии ключевых решений, умения рассчи-тывать развитие событий на несколько ходов вперед. Эти его качества нашли убедительное воплощение в ужесточении и конфронтации с теми, кому он был обязан властью в начале 70-х годов, что, в конечном счете, привело к трагической развязке, при которой какая-то из двух противоборствующих сил неизбежно должна была быть разгромлена и сойти с политической арены, если не навсегда, то, по крайней мере, на значительное время. Другой альтернативы, особенно после принятия конституции 1977 г., закрепившей авторитарную власть М.Дауда в стране, просто не оставалось.

Источники и литература

1. По утверждению афганских биографов семьи короля Надир-шаха, в ее генеалогическом древе слились две ветви – мухаммадзаев и садозаев. Одна, по отцовской линии, шла от основателя рода мухаммадза-ев сардара Султана Мухаммад-хана, сына сардара Паинда-хана, а другая (садозайская), по материн-ской линии, – от Ахмад-шаха Абдали, создателя афганского государства в 1747 г. Надир-шах прихо-дился Султану Мухаммад-хану правнуком. – См. об этом: Mohammad Ali. Progressive Afghanistan. - Lahore: Panjab Educational Electric Press, 1933. - P. 73.
2. Анис. - 1963, 10 марта; см. тж: Ежегодник БСЭ. 1974. - М.: Советская энциклопедия, 1974. - С. 606.
3. М. Дауд был женат на сестре короля Захир-шаха.
4. Poullada, Leon B. Afghanistan and the United States: the Crucial Years // The Middle East Journal. - Spring 1981. - Vol.35, №2. - P.184.
5. Ibid.
6. Hayt Khan, Azmat. The Antecedents and Origin of Khalq and Parcham Parties in Afghanistan // Central Asia. - Winter 1987. - Vol.28, №21. - P. 37; Dupree L. Afghanistan. - Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1980. - P.560.
7. Collins J.J. The Soviet Invasion of Afghanistan. A Study in the Use of Force in Soviet Foreign Policy. - Mas-sachusetts / Toronto: Lexington Books, 1986. - P.23.
8. См. об этом: Актуальные проблемы афганской революции. - М.: Наука, 1984. - С. 34-35; Hayat Khan, Azmat. The Antecedents and Origin of Khalq and Parcham. - P.38.
9. Актуальные проблемы афганской революции. - С. 34-35.
10. Конституция Афганистана. - Кабул: Франклин Букс Програмс, 1 октября 1964. - С. 14-15.
11. Джумхурият. - 1976, 25 августа.
12. Американский автор Л. Дюпре говорит примерно о 30 членах семьи М. Дауда, которые были убиты в перестрелке. См.: Dupree L. Afghanistan. - P. 771.

© Слинкин М.Ф.