Трансваль, Трансваль, страна моя, Ты вся горишь в огне! Под деревом развесистым Задумчив бур сидел.
О чем толкуешь, старина, Чего задумчив ты? Тоскую я по родине, И жаль родной земли.
Сынов всех девять у меня, Троих уж нет в живых. И за свободу борются Шесть юных остальных.
А младший сын, 13 лет, Просился на войну. Но я ответил: «Нет, нет, нет!», - Малютку не возьму.
Но он нахмурясь отвечал: «Отец, пойду и я! Пускай, я слаб, пускай, я мал, Крепка рука моя!»
Да, час настал, тяжелый час Для родины моей. Молитесь, женщины, за нас, За наших сыновей.
Г. А. Эйнерлинг (Галина) [1873-1942], 1899-1900
Ли-Энфилд 1904 — английская винтовка, построенная на базе винтовки Ли-Энфилд образца 1896—1899 годов. Винтовка Ли-Энфилд построена по системе с продольно-скользящим затвором, она является универсальным образцом укороченного типа. Винтовка имеет пять нарезов на стволе, ход левый, шаг 240 мм. Затвор построен по типу винтовки Ли-Метфорда: запирание осуществляется не в передней, а в средней части затвора двумя боевыми выступами; рукоятка опущена вниз. Курок взводится в боевое положение при закрытии затвора. Предохранитель имеет вид поворотного рычажка, укреплённый слева ствольной коробки. Обойма вставная (отъёмная) на десять патронов (система Ли). На правой стороне ствольной коробки против окна находится замыкатель магазина, служащий для запирания патронов в магазине, когда желают стрелять, заряжая по одному патрону. Ложа сделана из двух отдельных частей: приклада и цевья. Шейка имеет пистолетную форму, приклад без мыска. Внутри приклада расположены три гнезда: одно служит для мелкой принадлежности, а два для облегчения. Приклад соединён со ствольной коробкой продольным болтом. Затыльник изготовлен из латуни. Шомпола нет. Ствольная накладка состоит из трёх частей. Антабок для ремня четыре. Слева от ствольной коробки расположено газоотводное отверстие, а с правой — газоотводная щель.
Русская народная - "Трансвааль, Трансвааль, страна моя" СКАЧАТЬ: ТУТ
Вариант в исполнении Юрия Влад. Никулина. СКАЧАТЬ ТУТ: TRANSVAAL (запись 1994).
Никулин Ю. В. [18. 12. 1921, Демидов, Смоленская губерния — 21. 08. 1997, Москва] Выдающийся советский и российский цирковой актёр и клоун. С 1983 директор цирка на Цветном бульваре (Москва). Народный артист СССР (1973), Герой Социалистического Труда (1990). Мемуарист. Скончался после операции на сердце. Тело погребено на Новодевичьем кладбище, Москва НАДГРОБИЕ Жена (1949): Татьяна Покровская, сын Максим (14. 11. 1956).
Константин Георгиевич Паустовский (19 (31). 05. 1892, Москва — 14. 07. 1968, там же) вспоминал о том времени, когда он был гимназистом в Киеве:
Дядя Юзя пошел добровольцем к бурам. Этот поступок - героический и бескорыстный - сильно возвысил его в глазах родственников.
Мы, дети, были потрясены этой войной. Мы жалели буров, дравшихся за свою независимость, и ненавидели англичан. Мы знали во всех подробностях каждый бой, происходивший на другом конце земли,- осаду Ледис-мита, сражение под Блюмфонтейном и штурм горы Маю-бы. Самыми популярными людьми были у нас бурские генералы Деветт, Жубер и Бота. Мы презирали надменного лорда Китченера и издевались над тем, что английские солдаты воюют в красных мундирах. Мы зачитывались книгой "Питер Мариц, молодой бур из Трансвааля".
Но не только мы - весь культурный мир с замиранием сердца следил за трагедией, разыгравшейся в степях между Ваалем и Оранжевой рекой, за неравной схваткой маленького народа с могучей мировой державой. Даже киевские шарманщики, игравшие до тех пор только "Разлуку", начали играть новую песню: "Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне". За это мы отдавали им пятаки, припрятанные на мороженое.
Англо-бурская война была для мальчиков вроде меня крушением детской экзотики. Африка оказалась совсем не такой, какой мы воображали ее себе по романам из "Вокруг света" или по дому инженера Городецкого на Банковской улице в Киеве.
В стены этого серого дома, похожего на замок, были вмурованы скульптурные изображения носорогов, жирафов, львов, крокодилов, антилоп и прочих зверей, населявших Африку. Бетонные слоновые хоботы свисали над тротуарами и заменяли водосточные трубы. Из пасти носорогов капала вода. Серые каменные удавы поднимали головы из темных ниш.
но мы, мальчишки, любили этот странный дом. Он помогал нашим мечтам об Африке.
Но сейчас, хотя мы и были мальчишками, мы понимали, что страдания и борьба за человеческое право вторглись на огромный черный материк, где до тех пор, по нашим понятиям, только трубили мудрые слоны, дышали миазмами тропические леса и бегемоты сопели в жирной тине великих неисследованных рек. До тех пор Африка существовала как земля для путешественников, Для разных Стенли и Ливингстонов.
Мне, как и другим мальчикам, было жалко расставаться с той Африкой, где мы бродили в мечтах,- расставаться с охотой на львов, с рассветами в песках Сахары, плотами на Нигере, свистом стрел, неистовым гамом обезьян и мраком непроходимых лесов. Там опасности ждали нас на каждом шагу. Мысленно мы уже много раз умирали от лихорадки или от ран за бревенчатыми стенами форта, слушая жужжание одинокой пули, вдыхая запах мокрой ядовитой травы, глядя воспаленными глазами в черное бархатное небо, где догорал Южный Крест.
Сколько раз и я так умирал, жалея о своей молодой и короткой жизни, о том, что таинственная Африка не пройдена мной от Алжира до мыса Доброй Надежды и от Конго до Занзибара!
- Но все же это представление об Африке нельзя было целиком выбросить из памяти. Оно оказалось живучим. Поэтому трудно передать то ошеломление, тот немой восторг, которые я испытал, когда в нашей скучной квартире, в Киеве, появился бородатый, сожженный африканским солнцем человек в широкополой бурской шляпе, в рубахе с открытой шеей, с патронташем на поясе -дядя Юзя.
Я ходил за ним следом, я смотрел ему в глаза. Мне не верилось, что вот эти глаза видели Оранжевую реку, зулусские краали, английских кавалеристов и бури Тихого океана.
В то время президент Трансвааля, старый и грузный Крюгер, приезжал в Россию просить о помощи бурам.
Дядя Юзя приехал вместе с ним. Он пробыл в Киеве всего один день и уехал в Петербург вслед за Крюгером. Все кончено, и я опять уезжаю к себе на Дальний Восток".
(Паустовский К. Г., Книга о жизни. Далекие годы. Поездка в Ченстохов читать тут: ДАЛЁКИЕ ГОДЫ
Киргиз, киргиз, купи картуз... бритолобая башка - она похожа на божка.
Арык, гюрза, сапог, кирза, у тебя карамультук... ты стреляй бурульдук...
Пуля 15 зёрен ячменя сверху облиты свинцом.* Заряди ружьё на сошках, Постреляй джейран на сопках...
Течёт Аму-Дарья, течёт Сыр-Дарья; а за Вахшем уже ваши.
(2)
...треугольный кинжал в животе задрожал, загремел бландербас во весь бас:
(3)
..язык шиитов... пушту гор... гортанный говор... афганский вор: Шурлюм-мурлюм, курлям пшенич, предгорья гор и зычен клич.
Афганистан, страна моя, ты вся горишь в огне! Проскачет всадник вороной на белом скакуне.
Вороний глаз, вороний грай По алым, по костям, играй, труба моя, играй приветствие гостям.
Трансваль, Трансваль, Афганистан - в горах горят огни, и перетянут деве стан солдатские ремни.
До хребтов Гиндукуша дойти нелегко и Индия так далеко; и хрюкая яки дают молоко, которое так горько...
На верблюде качается старый бабай, на бабе стоит мужик, абак и байбак, бархан и абай, и в скалах скользят ужи.
В пустыне и камни воду дают, потея в тёмной ночи, и где-то подземные глухо бьют горячей водой ключи.
(4)
Из-за камня каркнет фитильное ружьё, пуля ячменная вонзится в плечо; кишки намотают как ришту на сучок, а солдаты хлещут местный сучок. /3 декабря 1980/.
* - “Палавон-Назар в это утро лил круглые пули для своего фитильного ружья. Перед ним на камне стояла деревянная чашка с ячменным зерном. Он отсчитывал по восемнадцать зерен для каждой пули, чтобы все они были равны по весу, и очень искусно, в самодельной формочке, обливал эти зерна свинцом, добытом у кочевников в Восточных Долинах.” (П.Лукницкий, “Ниссо”, СП, М., 1959, стр. 29-30).
Константин Константинович Кузьминский [ККК, Кока] (16 апреля 1940,Ленинград) Сын художника и учительницы. По окончании английской школы в 1957 году поступил на биолого-почвенный факультет ЛГУ, откуда ушел после второго курса. В качестве сезонно рабочего участвовал в геологических и др. экспедициях в СССР. В 1964-1969 годах учился на театроведческом факультете ЛГИТМиКа, затем некоторое время был экскурсоводом. Стихи писать начал с 12 лет, впервые опубликовался в газете "Ленинские искры". Входил в литературный кружок Т.Гнедич. Был яркой фигурой в культурном "андеграунде" Ленинграда, выпускал самиздатовские книги Е.Рейна, С.Красовицкого, И.Холина, Г.Сапгира и др; вместе с М.Шемякиным составил альманах "Аполлон-77". В 1975 году Константин Кузьминский эмигрировал в США, год преподавал в Техасском университете. Живет в Нью-Йорке. При участии Института современной русской культуры "У Голубой лагуны" им издана девятитомная антология новейшей русской поэзии. Автор книг "Живое зеркало" (совместно с В.Соснорой, А.Кушнером, Г.Горбовским, И.Бродским), "Трое: не размыкая уст" (Кузьминский, Цветков, Лимонов), "Стансы к лангусте, или Томление о Тямпе".
