В ЗАСТАВКЕ: Малиновая гостиная/кабинет императрицы Марии Александровны в Зимнем через три дня после взятия дворца. Архитекторы Александр Павл. Брюллов, 1841 и Андр. Ив. Штакеншнейдер, 1858.
П.С. Гутионтову
В этой небольшой квадратной в плане угловой зале между будуаром и столовой всегда стоял рояль. Стоит и теперь, правда не тот, что на снимке. Нынешний - пошловато-шикарный, русской работы весь татуированный наборным маркетри со сценами из мифа об Орфее, подаренный Николаем II жене к годовщине свадьбы. Они любили играть на нём в четыре руки вальсы Шопена.
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
Со стены наплывает на нас кильватерный строй кисти Ивана Айвазовскаго: здоровенное, как почти все его полотна, «Смотр Черноморского флота в 1849 году» - прадед последнего императора в окружении черноморских адмиралов с флагманского борта любуется военно-морской мощью России, 1886, покупка Александра III, как и его дед, изображённый на полотне, любившего творчество Ивана Константиновича.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
На боковой стене ещё одна марина Айвазовского - из его бесконечных лунных ночей на босфорском рейде.
Над громадным, во всю высоту стены каминным зеркалом два путти вздымают лепное рондо с переплетёнными в монограмму золочёнными литерами М.А. - именем бабушки-царицы, владелицы этих комнат, обожавшей музыку и покровительствовавшей всяческим искусствам.
На каминной полке под стеклянным футляром едет шагом гвардеец, след того, что некогда здесь размещалась учебная комната юных великих князей. Одного из них разорвало бомбой Каляева в 1905 году, а второго расстреляют через год с небольшим, в январе 1919, в крепости напротив дворца.
Мальчики поднимались на учёбу по лестнице, спрятанной в стене. Посередине залы стоял большой дубовый стол, из-за которого гостиная и называли в Семье "кабинетом". Иногда царица распоряжалась накрыть ей обед в Малиновой угловой, тогда мальчики получали приказ остаться к столу.
Стены обиты малиновым шёлком, давшим название помещению. И хотя шёлк материал ненадёжный, он заметно стареет, быстро и неравномерно выцветает, местами до черноты, сечётся, подлинная обивка стен сохранилась. Уцелели от прежней обстановки каминный экран (см. ниже), несколько полукресел (не из тех, что на снимке) Мы их тут не видим.
А вот прежнюю люстру этого зала мы теперь можем увидеть только на старинной акварели
Луиджи Премацци (1869), да на этом снимке. Она уцелела лишь в отражении этого стекла. Люстра давно продана
**.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь,
Всё вокруг рояля засыпан толстым слоем обивки, выпотрошенной из полукресел, диванов и пуфяков. В поисках зашитых Романовыми брильянтов.
Романсы кончились, хотя ещё звучат струны в рояле. Наступает время прозы русского бунта. Не такого уж бессмысленного, смею поправить классика, но неизменно во все времена беспощадного до ужаса. Однако, такова наша история и мы вместе с ней. Не на кого пенять...
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
____________________________________________
* знаменитый романс Ник. Ширяева на стихи
Афанасия Фёта, посвящённые
Татьяне Андреевне Берс-Кузминской, изящной, умной, пленявшей умных мужчин сестре толстовской жены. Известен романс этот ныне во множестве исполнений, одно другого хуже и в двух, на мой взгляд, совершенных - Георгия Виноградова и Валерия Агафонова. В этом втором, менее академичном я его вам и предлагаю по ссылке выше.
** ходивший по этим залам и пару дней и ночей живший в них в мае 1928 года
падишах Аманулла ещё, кажется, застал люстру на её прежнем месте.
