Генерал вытянул вперед руку, а потом, критически смерив глазами расстояние от земли до ладони, сократил его примерно на треть:
— Вот такого роста. Но бесстрашная девчонка. О ней надо рассказать обязательно!
С Олей Щербининой, операционной сестрой из шиндандского медсанбата, о которой говорил генерал, я уже был знаком. И не раз после нашей с ней встречи перечитывал записи в блокноте и садился было за машинку, понимая и сам: о ней надо рассказать обязательно. Но так и не рассказал. Может быть, потому, что не вышла у меня Олина фотография, а мне казалось совершенно необходимым, чтобы очерк был опубликован в газете вместе с ее портретом. Чтобы читатель увидел эту девушку с удивленно вскинутыми ниточками бровей над грустными серыми глазами, так похожую на школьницу. Да ее не только на войну, ее и в лес за грибами одну отпускать-то страшно. «Кнопка», в общем.
С тех пор прошло без малого три года, медсестра из Шинданда давно уехала домой, и материал о войне, какой увидела ее Оля Щербинина, написан так и не был.
…Меня разыскал кто-то из московских коллег, приехавших для освещения первого этапа вывода войск из Афганистана.
— Я только что из сто восьмидесятого полка, вам просили передать привет. Сказали так: если помните, от медсестры из Шинданда.
Рассказ будет теперь о другом. Но я все же начну его с тех старых записей, сделанных в шиндандском медсанбате.
— Как я оказалась здесь? Случайно, в общем. Пришла в военкомат, да сказала, что хотела бы поработать в армии. Там спросили: в Афганистан поедете? Поеду. Мама не удивилась даже, они у меня с папой тоже непоседы. Только вздохнула: значит, передалось по наследству, теперь вот твой черед уезжать.
А я в жизни не пожалею, что приехала. Здесь все по-другому: любая фальшь видна. Уж если любят, то любят. А если ненавидят — наотмашь!
Я вообще-то человек совершенно не медицинский. Даже в школе еще думала: куда угодно пойду, только не в медицину. Только не медсестрой мыкаться всю жизнь, как мама. А документы все равно отнесла в медицинский институт. Теперь думаю: даже хорошо, что я тогда первый же экзамен завалила и попала в училище. Если бы в институт поступила, не попала бы сюда. Хотя, когда приехала, думала сначала: ни за что не выдержу. А потом поняла: человек очень многое может, если будет все беды свои воспринимать в мировом масштабе. Надо спросить себя: что изменится в мире, оттого что тебе плохо и тяжело? Ничего, мир не станет от этого лучше. Значит, нечего и вешать нос. Правда, это у меня не всегда получается.
— Вы сказали: поначалу было трудно. Что именно?
— Да разве расскажешь? Трудно, когда летишь в вертолете по ущелью в горах, раненый теряет сознание у тебя на руках, а ты не можешь найти вену иглой, не можешь его удержать. Хотя это даже не трудно — страшно.
Трудно, когда БТР несется, не разбирая дороги, тебя по стенам размазывает, а тебе ничего, тебе надо все сделать так, чтобы мальчику, который на мине подорвался, не было так больно, как сейчас.
Трудно, когда ты сегодня с человеком говоришь, а завтра — все, его завтра в «Черном тюльпане» домой увезли.
Война переворачивает тебя. На все другими глазами смотришь, все отступает: романтика, беды твои личные, деньги, что там еще? Вы скажете: конечно, это и неженское дело. Может быть. Но когда, знаете, тебе солдаты после рейда говорят: «Ольга Васильевна, а мы вас на боевых в бинокль видели!» — уважать себя начинаешь.
…Это правда, что все мы, писавшие об Афганистане, чувствуем себя виноватыми перед ними, медсестрами военных госпиталей. Писали о них мало, да и не так. А как надо? Не знаю этого и сейчас.
Никогда не забуду, как впервые переступил порог военного госпиталя в Кандагаре. Как отворачивался ненароком, чтобы не смотреть в глаза искалеченным нашим мальчишкам. Как думал о том, что война страшна не грохотом снарядов, не посвистом трассеров. Она страшна этими глазами раненых, кровавыми бинтами, носилками, обернутыми фольгой, на которой картонная бирка с именем, фамилией, номером полевой почты. Это все, что остается от человека на войне.
Ну а если видишь это изо дня в день? И тяжелые операции, которые длятся часами. И бессонные ночи на дежурствах с тревожными стонами раненых. И тесные комнатушки в фанерных модулях с общим умывальником в конце коридора. И чье-то обещанное письмо, которое никогда не придет. И обидное, но неслучайное ведь, не из ничего взявшееся, — «походно-полевая жена», «ппж». Как, какими словами написать об этом, чтобы честно и без сентиментальных «ахов», чтобы только правду?
Не думаю, что на долю Оли Щербининой выпало больше, чем на долю других, или что работала она намного честнее и лучше сотен таких же девчонок. Но именно в ней поразило невероятное несоответствие между всей ее внешностью, ее отношением к миру — очень бережным, добрым, детским. И всем тем, что ее окружало в медсанбате. Я слушал ее рассказ и, пусть простит меня Оля, думал тогда: здесь какая-то ошибка, ее место — дома, в библиотеке, в театральном партере, где угодно, но только не здесь, не в крови и в бинтах, не среди солдат, которые умирают в афганских горах. Только не на войне. А она рассказывала мне, как училась стрелять из пулемета, бросать гранату, водить БТР, подложив под сиденье подушку. Как приносила книги в палаты, как ставила пластинки раненым, приучала их к классической музыке. Мы говорили с ней в модуле, где Оля жила вместе с подругами — Тоней Кочеваткиной, Клавой Курбатовой, двумя Иринами — Федоровых и Асауляк. Оля переживала, что в комнате беспорядок, сегодня утром поступили раненые, девчонки убежали в операционную, даже не успев толком прибраться. И добавила к этому тут же:
— Плохо, когда во взрослом умирает ребенок. Но если его чересчур много, тоже плохо. Мне вот командир говорит: «Старайтесь хотя бы соответствовать, Ольга Васильевна!» Но я разве не стараюсь? Просто надо уметь смотреть вокруг себя и видеть хорошее. Вот вы видели, как цветет верблюжья колючка? Дома рассказать — ни за что не поверят!
Я не видел, как цветет колючка. Мне даже, честно говоря, на эту колючку совершенно наплевать. И я не был в Шинданде в тот день, когда операционной сестре медицинского батальона вручали медаль «За боевые заслуги» — за мужество и героизм, проявленные в шести тяжелых боевых рейдах. Знаю по ее словам, что Оля совсем растерялась тогда перед строем.
— Я вас поздравляю с правительственной наградой, — сказал ей генерал, вручая медаль. А она вместо тех слов, которые должна была произнести, тихо сказала:
— Спасибо.
И только увидев удивленные глаза комдива, опомнилась, выпалила:
— Служу Советскому Союзу!
Все долго хлопали, пока пунцовая от счастья Ольга Васильевна добиралась до своего места в строю.
Отработав отмерянные ей два афганских года, Оля Щербинина простилась с медсанбатом. Собирая сумку, она положила поверх всех вещей красную коробочку с боевой наградой. И уехала домой.
Встреча с Родиной произошла у нее в военном аэропорту под Ташкентом. Встреча была такой.
— За красивые глазки? — хмыкнул таможенник, повертев в руках коробочку с медалью. И небрежно бросил на стойку пачку фотографий из Олиной сумки. Часть фотографий упала на пол. Олины боевые подруги, дорогие ее раненые мальчишки улыбались ей с грязного пола.
— Соберите, — дрогнули губы.
Увидев заминку у стойки, к таможеннику подошел его товарищ.
— В чем дело?
— Да тут красотка недовольна.
И пошло, и поехало. До вокзала добиралась ночью с тремя попутчицами на «левом» автобусе, рейсовые уже не ходили. Водитель, отъехав несколько километров, свернул к обочине: пока не заплатите, не поеду. Медицинские сестры, «афганские мадонны», как называли их тогда в газетах, вытряхивали сумочки и карманы.
В райвоенкомате Свердловска, где Оля прежде состояла на учете, ей отказались дать справку о том, что она два года работала в Афганистане. Сказали: не положено. Есть приказ справок таких не давать.
Ее прописали в общежитии, где она раньше жила вместе с младшей сестрой. Но сестра к тому времени вышла замуж, у нее родился ребенок, не вчетвером же в комнатушке жить. Оля подхватила чемодан и пошла стучаться к подругам: кто приютит?
Тут непосвященным надо пояснить: Оля Щербинина была в Афганистане служащей Советской Армии. Это гордое словосочетание означает, что ей не положены льготы, предусмотренные для участников войны. Оперировать ночи напролет, ходить в рейды, сопровождать раненых под огнем — это положено. А хотя бы льготная очередь на жилье по возвращении домой — нет. Ни ей, ни всем таким же, как и она, девчонкам, попавшим в афганские жернова.
На старой работе ее встретили, в общем, хорошо. На пятиминутке начальство объявило:
— У нас Оля приехала из Афганистана, мы ее как-нибудь попросим рассказать. Вот Галина Петровна ездила по турпутевке в Индию, она потом очень интересно рассказывала.
Оля делиться впечатлениями не стала: никому это не было нужно. Кроме ее самой. Каждую ночь первые полгода ей все снился и снился медсанбат, снился госпиталь в Баграме, куда она однажды была отправлена на усиление в составе бригады врачей и где они работали на пяти столах одновременно: армия несла тяжелые потери в Панджшерском ущелье. Это был 1985 год, пик наших потерь в Афганистане. Снова и снова в этих Олиных снах горели лампы над операционными столами, снова несли и несли раненых, снова отдавали им свою кровь медицинские сестры, снова и снова шмякались в эмалированные чаши окровавленные осколки, осколки, осколки.
— Говорят: «Приезжаете из Афганистана, начинаете права качать!» Да какие права? Тут если ты молодец, то молодец, а если подонок — подонок. А там, дома, не разберешь.
Очень не устроено все у многих. Солдаты, которые вернулись еще в начале восьмидесятых, до сих пор стоят в очереди на жилье. А Томка Борисова? Встретились с ней дома, кинулись друг к дружке, наревелись. Когда она уезжала в Афганистан, ее мать должна была получить квартиру. Но, после того как Тома выписалась (такой порядок: едешь служащим — выписывайся), матери дали только комнатушку. А тут ребенок у Томки родился, ютятся теперь втроем. Вот вы пишете: ждут нас дома с цветами-подарками. «Родина гордится, Родина благодарит». Зачем это? Кого не коснулось, тот живет своей жизнью, как жил. Никому этот «Афган» не нужен.
Мало-помалу устраивался Олин быт, острота первых дней возвращения растворялась в буднях, в работе, в житейских делах. Ей, можно сказать, повезло: уехали в долгую командировку друзья, оставили комнату. Денег, которые Оля подкопила в Афганистане, хватило на цветной телевизор и софу, — получился дом.
А жизнь не получалась. Место свое Оля среди людей не нашла. Была ли тому причиной неустроенность? Равнодушие, с которым столкнулась в первые же дни? Или что-то еще, для нее более важное? Скорее всего, все это вместе взятое. Так или иначе, но, приехав с войны, она с нее не вернулась.
— Пришла я однажды с работы, включила свой прекрасный телевизор, села на свою прекрасную софу. И говорю себе: «Ах, батюшки, мне скоро уже тридцать! Ах, батюшки, у меня ничего нет! А что за плечами? Два года „Афгана“».
А потому думаю: нет. Если и было в моей жизни что-то стоящее, то это они — два года Афганистана. И не хватает мне как раз всего того, что было там. Там настоящие люди и настоящая жизнь. И я там, кажется, нужнее. Да лети все к черту!
Оля Щербинина вернулась на войну. Приехала в феврале 1988-го, когда первая колонна советских войск уже уходила на север к границе. А она тем временем улетала из Кабула за назначением в штаб дивизии. При этом вышла заминка: летчики убавляли-убавляли для нее ремни парашюта, а потом, поняв, что это дело безнадежное, что до парашюта Оле еще расти и расти, сунули ей в руки ранец, пошутили: ты, подружка, когда прыгать будешь, то одной рукой парашют держи, а другой вот это кольцо дергай!
Получив назначение в полк под Кабулом, Оля терпеливо выслушала инструкции и только в самом конце разговора призналась: я ведь здесь уже второй раз.
«Зачем ты приехала, мы же скоро уходим?!» — опешил ее собеседник. Оля грустно улыбнулась в ответ: объяснять было слишком долго.
Ольга Щербинина, служащая СА, операционная сестра медсанбата в/ч пп 93977 (Шиндандт), 1986-1987 и с февр. 1988 - прапорщик-фельдшер при "пункте управления начальника разведки 40-й армии, в/ч пп 44556 и 180 мсп в/ч пп 51884 в Кабуле; Так же Джабаль-Уссарадж, 177 мсп.", упоминута (+ фото заставки, под " 12) в: Алла Смолина, Гимн советским афганушкам, artofwar.ru, фев.2008-фев.2018
Ещё несколько фото О.Щ. из её личного архива см. в альбоме А.Н.Смолиной Шиндандт, фотоальбом N 1 (№№ 2-11) на samlib.ru, окт. 2010-фев.2018.
Александр НУРЕЕВ. «АФГАНСКИЕ» МАДОННЫ – ШУРАВИ-ХАНУМ
Года три-четыре назад, точно не помню, в КЦКД «Сероглазка» проводился вечер в честь очередной годовщины вывода советских войск из Афганистана. Президиум Законодательного Собрания Камчатского края поручил мне, как депутату, вручить ценные подарки «афганцам» за активное участие в военно-патриотическом воспитании молодежи.
– Дорогие друзья! – обратился я к собравшимся после выполнения ответственного поручения. – Много теплых слов сегодня сказано в адрес тех, кто прошел трудными дорогами Афганистана и других горячих точек. Да и по праву. Память в отставку не уходит. Поэтому мы вспомнили тех, кто погиб, выполняя воинский долг. Но ведь есть еще одна категория ветеранов боевых действий, о которой почему-то предпочтительно умалчивается. Это многотысячный отряд женщин, которые наравне с мужчинами переносили все тяготы и лишения афганской и других войн. Сегодня я низко кланяюсь им, «афганским» мадоннам, шурави-ханум, как с уважением называли их сами афганцы.
В заключении им, советским «афганским» мадоннам, я посвятил замечательную, нестареющую песню Н. Богословского «Три года ты мне снилась». А после торжественной части ко мне подошла секретарь совета ветеранов Елена Луценко. Два года она работала в одной из советских воинских частей в Афганистане служащей Советской Армии.
– Прошло более 20 лет, как наши войска были выведены из Афганистана, – не скрывая волнения, сказала Елена Ивановна. – Сколько проведено мероприятий по этому поводу! Но как редко можно услышать теплые слова в адрес моих подруг…
Я же, слушая секретаря совета ветеранов, хотел закричать на всю страну: «Люди! Не верьте ни одному слову ни одного российского «государственного» демагога, провозглашающего с высоких трибун почет и уважение ветеранам, особенно женщинам!» Как пример возьмите советских девчонок, возвратившихся с фронтов Великой Отечественной и старающихся забыть военные годы. Они прятали военные билеты, сжигали обмундирование и о своем участии в боевых действиях многие годы предпочитали не говорить.
А почему? Да потому, что их, героинь, поначалу встретили музыкой, хлебом-солью, а затем обильно полили помоями, сделав из девчонок проституток. Не пощадили даже «ночных ведьм». Апогея эта кампания достигла во времена хрущевской оттепели. Тринадцатилетним мальчишкой я стал свидетелем эпизода, который запомнил на всю жизнь. 23 февраля, в День Вооруженных Сил СССР, в нашем сельском клубе изрядно подпитый мужик по фамилии Ганич, переселенец с Западной Украины, подошел к женщине (к сожалению, не помню ее фамилии) с медалями и орденом на груди и, обдав ее перегаром самогона, сказал: «Знаем, чем вы, походно-полевые жены, занимались на войне, за что получали награды!» – и ехидно захохотал. А за фронтовичку никто не вступился! Никто!
Женщин, прошедших поля сражений Великой Отечественной, травили отцы и деды тех, кто сегодня травит шурави-ханум и других женщин, прошедших Афганистан и другие горячие точки, стараясь не замечать живых и погибших. На них, прошедших Афганистан, в богатейшей по природным ископаемым стране не нашлось денег. О родителях и детях-сиротах погибших и умерших шурави-ханум речи никогда не было. По крайней мере, я не помню…
Память о прошедших горнило Афганской войны, живых и погибших, воплощена в прекрасных архитектурно-скульптурных формах. Но эта память о тех, кого называют «афганцами», предполагая в этом смысле исключительно тех, чья профессия – Родину защищать. Известно, что у войны не женское лицо. А что знают наши соотечественники об участии наших дорогих и любимых женщин в событиях «за речкой»? Практически ничего! На многочисленных памятниках «воинам-афганцам» выбиты сотни мужских имен и фотографий, навечно оставшимся молодыми. Лишь крайне редко можно увидеть девичье лицо и прочитать имя погибшей. Несколько лет ищу я в интернете памятники «афганцам», где бы была фигура женщины. Может быть, где-то и есть? Подскажите! Я не нашел…
Тема войны вообще и женщины в ней в частности в начальный период афганских событий практически не поднималась ни в СМИ, ни в кино. Но вот грянула перестройка, запрет с афганской темы был снят. И тут кинорежиссеры как с цепи сорвались. Одним из первых «отличился» режиссер Владимир Бортко, сняв кинобоевик «Афганский излом».
По сюжету в фильме среди главных действующих лиц – две женщины. Чем они занимаются? А вот чем! Медсестра Катя (актриса Татьяна Догилева) сожительствует то с командиром полка (актер Михаил Жигалов), то с его заместителем по политчасти (звезда мирового кино Микеле Плачидо). Делопроизводитель штаба Татьяна (актриса Нина Русланова) «занимается любовью» с молодым лейтенантом (актер Филипп Янковский) чуть ли не под забором. Более важного Владимир Бортко, несомненно талантливый режиссер (фильмы «Собачье сердце» и «Тарас Бульба»), в Афганистане не увидел. Не случайно кинокритики считают: каждый фильм отражает морально-этический уровень своего режиссера.
На войне как на войне, говорили французы свое известное «А la guerre comme à la guerre». Принято считать, что на войне нет места женщинам. Увы! Как ни прискорбно, но той, кто дарит жизнь и создает семейный уют, также находится место среди воюющих мужчин. Так было и в Афганистане, о чем мы до сих пор знаем чрезвычайно мало, потому что и сегодня многое скрывается от широкой общественности. Так кто же они, «афганские мадонны»? Что заставило их поехать на войну? Каковы их роль и место в Афганистане? Роль и место, которые они по праву заслужили.
Говорят, что почти 90 процентов всего женского персонала в Афганистане составляли незамужние девчата или разведенные женщины. Это та правда, которую честные люди не будут «мусолить и обсасывать». Это та правда, которая привела девчат на войну. Не буду говорить о т. н. «льготах» в виде «чеков ВПТ» и других поблажек, львиная доля которых там же, в Афганистане, и оставалась. Скажу лишь одно: женщинам, прошедшим Афганистан, надо в ноги поклониться.
Девчонки шли на ту войну добровольно, через военкоматы: одни – только вступившие в жизнь, другие – пройдя через горнило житейской трепки, оставляя детей своим родителям. Не считая огромной армии врачей и медсестер, они работали поварами, официантками, горничными, прачками, продавцами, товароведами, кладовщицами и делопроизводителями.
Они не ходили на плановые боевые операции, но и они вступали в бой, спасая раненых мужчин. Да, были дни, когда можно и с молодыми ребятами пообщаться, а экзотика афганских гор давала возможность подумать о будущем. Но были дни, когда девичьи наивность и мечта перечеркивались страшной правдой войны, когда девчонки за один день видели столько смертей, сколько не увидишь за всю жизнь. А сколько пережили эти девчата, держа руку умирающего бойца, звавшего на помощь маму-мамочку! И они, нередко сверстницы умирающего парня, тихо, без надрыва, заливаясь слезами, чтобы не видели другие, закрывали навсегда застывшие глаза солдата или офицера…
На любой войне, как известно, есть место и подвигу, и славе, и трагедии. Но есть на войне место и жизни. Сам воинский контингент, в своей основе, состоял из молодых людей. И нет ничего удивительного в том, что они, как правило, после боя и влюблялись, и, конечно же, женились. За два года службы в гарнизоне Пули-Хумри я стал свидетелем четырех свадеб. Одна из их – свадьба моих подчиненных – сержанта Томаса Варейки и несекретного делопроизводителя штаба Татьяны Смолиной. Рискуя жизнью, молодые люди добирались в Посольство СССР автоколоннами и «вертушками», чтобы узаконить свой брак. А через полтора года в Риге у них родились близнецы – два мальчика.
В целом же, наши девчата столько повидали «за речкой», что хватило бы не на один телесериал, посвященный шурави-ханум. Отмечая 38-ю годовщину начала ввода советских войск в Афганистан, я искренне говорю: низкий поклон женщинам, которые прошли огненными дорогами той войны; низкий поклон от тех, кто был там; низкий поклон от матерей и отцов, чьих сыновей они спасли от верной смерти. Но… Мы просто обязаны в этот день (и не только в этот, а всегда) помнить тех девчат, которые так и не вернулись к нам.
По официальным данным, через Афганистан прошло свыше 20 тысяч советских женщин. Почти шестьдесят из них погибли от пуль, осколков, в результате несчастных случаев и умерли от тяжелых болезней непосредственно в период боевых действий «за речкой». Запомните эти имена и фамилии и обратите внимание – многие из них только вступили в самостоятельную жизнь:
1. БАБИЧ Наталья, 1955 г. р., погибла в результате несчастного случая.
2. БАБУК Светлана, 1959 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
3. БЕССОНОВА Людмила, 1951 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
4. БОТОЛИНА Любовь, 1950 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
5. БОЛЬШАКОВА Нина, 1956 г. р., умерла от полученных тяжелых ран.
6. ВАСИЛЬЕВА Нина, 1949 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
7. ВЕЛИКАНОВА Тамара, 1955 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
8. ВИНОГРАДОВА Ирина, 1961 г. р., погибла, следуя в отпуск.
9. ВРУБЛЕВСКАЯ Татьяна, 1950 г. р., погибла в авиакатастрофе.
10. ГВАЙ Нина, 1946 г. р., погибла при обстреле автоколонны.
11. ГЛУШАК Наталья, 1960 г. р., погибла при подрыве БТР на фугасе.
12. ДОБРОФИЛЯ Лариса, 1961 г. р., трагически погибла в Кабуле.
13. ДОРОШ Светлана, 1963 г. р., погибла при обстреле автоколонны.
14. ЕВСИНА Нина, 1959 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
ЕВСИНА НИНА ИВАНОВНА [23.1. 1959, г. Губачево Весьегонского райна Калининской области — 5. Х. 1980, Ташкент], служащая СА. русская. Образование среднее медицинское, медсестра инфекционного госпиталя. Член ВЛКСМ. Не замужем.
Отец: Иван Григорьевич. Мать: Валентина Степановна. Сестра: Ольга, в замужестве Антошина.
Обучалась в железнодорожной школе № 27 г. Тосно —1966-1974. Учащаяся 6-го Ленинградского медицинского училища — 1974-77. Медицинская сестра в больнице № 30 им. С. П. Боткина г. Ленинграда — июль 1977-22. 01. 1980. Направлена для работы по найму в советские войска, находящиеся в Афганистане — 25.01.1980. Работала медсестрой инфекционного отделения при в/ч 94777. Во время выполнения служебных обязанностей в военном госпитале тяжело заболела, заразившись на рабочем месте (гепатит) и 25 августа была отправлена в Ташкентский госпиталь — 25.08.1980. Умерла — 5.10.1980. Первая вольнонаёмная "афганка", погибшая на войне. Наград не имеет. Тело погребено на гражданском кладбище г. Тосно. Дома хранятся личные вещи, диплом, трудовая книжка, фотографии, 15 писем с войны, школьные сочинения, дневник афганского периода (10 февраля - 15 августа (?) 1980).
О ней: ВКП ГШ МО СССР, т. I стр. , фотоскан: «Не дай, Отчизна, умолчать...» 1979—1989. Автор-составитель Калашникова. С-Пб., ИПК «Вести», 1997,стр. 67-70: воспоминание сестры Ольги, выдержки из писем и дневника, фото. Смолина: СПИСОК ПОГИБШИХ АФГАНОК
15. ЕРМАКОВА Наталья, 1953 г. р., погибла в авиакатастрофе.
16. ЖИТКОВА Алла, 1963 г. р., погибла от шальной пули.
17. ИВАНОВА Нина, 1955 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
18. КАЛИНИНА Маргарита, 1955 г. р., погибла в сбитом вертолете.
19. КАЛГАНОВА Галина, 1943 г. р., погибла в самолете, сбитом «Стингером».
20. КАПУСТИНА Нина, 1955 г. р., погибла в результате несчастного случая.
34. МЕЛЬНИКОВА Виктория, 1961 г. р., погибла при обстреле автоколонны.
35. МИНИАХМЕТОВА Алевтина, 1961 г. р., погибла, следуя в отпуск.
36. МИРОШНИЧЕНКО Ольга, 1962 г. р., погибла в авиационной катастрофе.
37. МОТОРИНА Татьяна, 1961 г. р., погибла в авиационной катастрофе.
38. МОШЕНСКАЯ Людмила, 1956 г. р., умерла в результате заболевания тифом.
39. ПОЛИКАРПОВА Ольга, 1955 г. р., погибла в результате несчастного случая.
40. ПРИСКАРЬ Людмила, 1961 г. р., погибла при обстреле автоколонны.
41. РЕМИЗОВА Раиса, 1950 г. р., погибла при обстреле автоколонны.
42. РОЖНЕВА Надежда, 1950 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
43. РЯЗАНЦЕВА Тамара, 1963 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
44. СИНИЦЫНА Тамара, 1946 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
45. СМИРНОВА Галина, 1950 г. р., погибла в результате несчастного случая.
46. СТЕПАНОВА Лидия, 1956 г. р., умерла от полученных тяжелых ран.
47. СТРЕЛЬЧЕНОК Галина, 1962 г. р., погибла в бою.
48. ФИНОГЕЕВА Надежда, 1940 г. р., трагически погибла в Джелалабаде.
49. ХАРЧЕНКО Любовь, 1946 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
50. ХУРАМШИНА Зульфира, 1953 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
51. ЧЕЧЕТОВА Вера, 1959 г. р., погибла в авиакатастрофе.
52. ШАКЛЕИНА Галина, 1956 г. р., умерла от заражения крови.
53. ШЕВЧЕНКО Миранда, 1951 г. р., погибла в авиакатастрофе.
54. ШЕВЧУК Любовь, 1964 г. р., погибла при обстреле автоколонны.
55. ШЕНАЕВА Ольга, 1962 г. р., погибла в авиакатастрофе.
56. ШАКИРОВА Савия, 1958 г. р., умерла в результате тяжелого заболевания.
Все они – представительницы России, Украины и Белоруссии. Из других бывших союзных республик погибших женщин нет. По неофициальным данным, 13 сентября 1987 года в авиакатастрофе погибла жена подполковника А.Н. Артемова, которая следовала к месту спецкомандировки мужа в Афганистан.
Вечная слава вам, «афганские» мадонны, прошедшие дорогами войны! Вечная память вам, шурави-ханум, погибшие и умершие на древней земле Афганистана!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
