Геннадий Михайлович ДОБРОВ (Гладунов) [1937, Омск — 15. 03. 2011, Москва] — русский художник, офортист, Заслуженный художник РФ (1996), нар. художник РФ (6. 05. 2010), почётный член Российской АХ (2007).
Родился в семье художников в Омске. Отец — Михаил Фёдорович Гладунов, высококлассный профессионал, учивший его рисовать с детских лет.
На первом курсе Суриковского института Геннадий посещал кружок Матвея Алексеевича Доброва, превосходного офортиста, учившегося в Париже. В лице Матвея Алексеевича провинциальный юноша впервые увидел глубоко религиозного человека с врождёнными устоями морали и нравственности. Через 13 лет после его смерти, в память об учителе, художник, с разрешения родственников М. А. Доброва, взял его фамилию. Также на судьбу художника повлиял академик Евгений Адольфович Кибрик.
Геннадию пришлось работать в милиции (постовым на Белорусском вокзале в Москве), в приёмных отделениях больниц, на психоперевозках, художником в ООО «Арт-Ласта».
Первую большую графическую серию «Автографы войны» художник создаёт в 70-х годах. Мастерски с натуры нарисованные портреты инвалидов принимают выставкомы, они указываются в каталогах, но их не выставляют в экспозиции.
Графический цикл «Листы скорби», задуманные ещё во время учёбы в Суриковском институте, стали главным детищем творчества Геннадия Доброва, состоящим из сотни графических листов в пяти сериях: «Автографы войны» (портреты инвалидов Великой Отечественной войны, написанные на Валааме, в Бахчисарае, Омске, на Сахалине, в Армении), «Реквием» (рисунки остатков фашистских концлагерей в Польше, Чехии и Германии), «Молитва о мире» (результат пяти поездок в воюющий Афганистан), «Международный терроризм» (последствия военных конфликтов в Чечне и Южной Осетии), «Душевнобольные России» (портреты, сделанные в психиатрических больницах разных регионов страны).
Дмитрий Лихачёв, академик, написал о Доброве в 1989 году: Ищут нетронутые уголки Земли жалостливые живописцы… Не ведая сострадания, оберегая собственные чувства, они обходят стороной трагедии и страдания людей. Исключений немного, скажем, творческий подвиг художника Генадия Доброва…
Т. С. Никитина, критик: …Он брал вещи, которых другие даже боялись касаться, вещи, которые не только находились вне сферы искусства, но противолежали искусству; он брал страшное, увечное, почти безобразное, — и делал это бесстрашно, как хирург бесстрашно входит в палату с тяжелоранеными. Своим материалом он избрал человеческое страдание: судьбы инвалидов войны, жертв геноцида, нищету, обездоленность, безумие. Он заглядывал в глаза немых, юродивых, безымянных, потерявших все, даже прошлое, в глаза стариков и детей, изувеченных войнами, — и видел в них величие и красоту, истинный масштаб человека, его суть, открывающуюся именно в громадности страдания.
«Как утешить плачущего? — Плакать вместе с ним...» Священник Александр Ельчанинов
Первая поездка в Афганистан состоялась в 1989 г., после вывода наших войск. Тогда ещё Геннадий сам смутно понимал, зачем ему нужна эта чужая страна, разбитая, разрушенная, окровавленная.
Все жалели наших солдат. Он тоже их жалел. Но, ведь, были ещё и афганцы. На войне жертвы с обеих сторон. Всё, что увидел он в Афганистане, его потрясло. Масштабы разрушения. Раненые старики. Покалеченные дети. Немыслимая бедность населения. И взрывы, взрывы, взрывы каждый день. Он рисовал в госпиталях, на улицах, на дорогах... Афганский народ покорил его сердце. Ему казалось, что это единственный народ на земле, не испорченный цивилизацией.
Чистота отношений, глубокая религиозность, детская доверчивость — он не переставал удивляться им.
«Возлюби ближнего» — назвал Геннадий свои очерки об Афганистане. (Андрей ФЕФЕЛОВ, «Московский художник», 1990 г., 12 янв., 7-14-21 дек.)
В Афганистане художник побывал 5 раз.
Предпоследняя поездка весной 2001 года продолжалась более 3-х месяцев. Один, без переводчиков и охраны, с невероятными приключениями пробирался художник к ущелью Саланг, где более 10 лет назад полегли наши солдаты. Этот горный пейзаж был последним, что уловил тогда их тускнеющий взгляд. Но Геннадию казалось, что они по-прежнему смотрят на него глазами ржавых БТРов и опрокинутых КАМАЗов...
Афганские путевые записки Геннадия, кратко отражающие все экзотические моменты его опасного путешествия, могут поспорить с похождениями «Барона Мюнхаузена». 6 раз с фонариком в руках он переходил полуразрушенный многокилометровый туннель под перевалом Саланг. Рисовал в ущелье Панджшер. Сделал набросок-портрет с Ахмад Шах Масуда (незадолго до его гибели). Завтракал с Президентом Раббани (незадолго до его отставки). Он молился за страну, погибающую в распрях междуусобиц.
«Я часто задумывался, почему меня так тянет в Афганистан. И понял. Он напоминает послевоенный Омск — город, где прошло моё детство. Такая же пыль, грязь, бедность, инвалиды, сидящие на рынках. И одновременно доверчивость, открытость людей, от которой в нашей жизни практически ничего не осталось». (Из интервью газете «Мегаполис-Экспресс №4 2002г.)
Афганское посольство в Москве готовило издание рисунков художника. Но вмешались новые грозные события, и вчерашний день Афганистана сразу превратился в историю. В 2001 году в Москве состоялись 2 персональные выставки. За серию Афганских рисунков «Молитва о мире» (около 100 работ) художнику было присвоено звание «Заслуженный деятель искусств РФ».
МОЛИТВА О МИРЕ (Русский художник в Афганистане, 3. 7. 2001, "Завтра", No: 27(396) РАЗМЕЩЕНИЕ: ТУТ
Серия рисунков, повествующих о сегодняшнем, погруженном в смуту Афганистане, — результат рискованного путешествия, которое в одиночку предпринял московский художник Геннадий Михайлович Добров. Три месяца, проведенные на территориях подконтрольных так называемому Северному альянсу, дали художнику уникальную возможность прочувствовать такт и ритм неизвестной, теперь уже совершенно параллельной нам жизни. Страна, с которой связаны судьбы многих наших соотечественников, драма целого периода русской истории, сейчас абсолютно выпала из поля общественного внимания, и в сегодняшней России мало кто осведомлен о том, что, собственно, происходит сейчас в Афганистане.
Каждая работа Геннадия Доброва — это своего рода небольшая новелла, таинственный слепок бытия далекого мира. Здесь ландшафты, предметы и фигуры живут в особом, "застывшем" пространстве. Эти "маленькие вселенные" складываются из чреды неспешно сменяющих друг друга явлений жизни. Нечто подобное можно наблюдать на полотнах мастеров нидерландской школы.
Характерно, что все наброски и рисунки сделаны художником с натуры. Путешествуя по опаленному войной Пандшеру, поднимаясь по извилистым и крутым тропам Гиндукуша, Добров часами работал под открытым небом, стараясь в деталях запечатлеть окружавшую его реальность.
Как-то на одном из горных склонов ему открылся вид на равнину Пагман. Далеко под линией изрезанного горными вершинами горизонта, в залитой туманом чаше мерещился большой город. Как выяснилось, то был находящийся под властью талибов, а потому недоступный для русского художника, Кабул.
— Когда я отправлялся в поездку, — рассказывает Геннадий Михаилович, — меня предупреждали об опасностях. Главным образом упирали на то, что все афганцы — это страшные дикари, люди неолита. Однако в Афганистане я встретил красивых и чистых в облике и мыслях людей. Хочется отметить, что это люди не по-восточному очень прямые и искрение. Они не юлят и не выгадывают, но идут прямой дорогой, говорят всегда именно то, что думают.
Страшная бедность и лишения, связанные с беспрерывной войной, не искоренили в них чувства гостеприимства. В одном доме меня угощали сахаром, хотя в тех местах, где я был, — это большой деликатес. Сами они при этом сахар не ели. Афганские беженцы
— Каждый раз когда, я рисовал, меня окружала стайка любопытных детей. Иные залезали мне на плечи, другие вопили и тянули куда-то. Глядя на этих детей, становилось больно, что война в Афганистане не имеет ни конца, ни края. Поэтому, вернувшись в Россию, я решил назвать свой афганский цикл "Молитва о мире".
Обладатель колоритной внешности, знаток и последователь Льва Толстого, терпеливый и спокойный, Геннадий Добров был принят афганскими крестьянами, которые доброжелательно относились к странствующему "шурави".
Однако судьба позволила Доброву встретиться и с одним из лидеров антиталибской коалиции, некогда грозным врагом советской армии генералом Ахмад-шахом Массудом. Находясь в белом шатре, сидя в кресле, Массуд принимал гостей и журналистов.
"Вы просите у меня разрешения отправиться в стратегический район, на Саланг, но какова цель вашего путешествия?" — так обратился генерал к художнику. Добров отвечал так: "Там много разбитой советской техники. Я отношусь к сожженным русским танкам, как к могилам своих родственников. Я хочу быть там и рисовать эти танки". Массуд понимающе кивнул. Буквально на следующее утро Доброва снабдили пропуском, и он оказался в долине Саланг.
Там он видел и рисовал горы подбитой техники и красные от гари и горя скалы. Сталь, некогда отлитая в пылающих домнах Урала, ценой огромных затрат превращенная в грозное орудие войны, проделав долгий путь по долинам и опасным горным участкам, теперь навсегда вросла в афганскую почву, став частью местного ландшафта, элементом природной и культурной среды.
Работа Доброва "Безумный Башир" — это про "жизнь после смерти" русского танка. В тени искореженного железа отдыхает безумец Башир. Он то рыдает, то хохочет — переживает вечно длящийся для него давний неведомый бой. Подбитый танк стал ему домом.
Направляясь в горловину заминированного туннеля, Добров поговорил с солдатами с блокпостов Массуда. Слышал такие речи: "Да, иные из нас решаются на то, чтобы пройти этот туннель. Но дело в том, что мы — очень смелые люди".
"Если вы смелые, то мы, русские, безумно смелые", — ответил Добров и двинулся в туннель.
В какой-то момент люди из охраны Масссуда грозили художнику смертью.
— Сопровождавшие меня офицеры, — рассказывает Добров, — как, впрочем, и все, кого я встречал в Афганистане, строго соблюдали исламские обычаи. В какой-то момент мои сопровождающие стали замечать, что я не совершаю намаз. Это их раздражало и мучило. Один из них не выдержал и сказал: "Ты не молишься, ты не признаешь Бога, тебя надо убить". Тогда мне пришлось показать иконку, которую я возил с собой. Объяснять, что я поклоняюсь пророку Иссе, то есть Христу.
Совершивший свой творческий подвиг художник Добров осуществлял и другую, так сказать, общечеловеческую миссию. Он принес вести из мест, где уже не встретишь представителя ООН или "врачей без границ". Эти "гуманитарные" организации, увы, устранились от помощи беженцам островов Нижнего Пянджа.
Снова перебравшись через горные перевалы, перейдя через границу с Узбекистаном, Добров со своей драгоценной папкой, похудев в два раза, загоревший и обросший двигался по пыльной дороге в Ташкент. Человек, идущий ему навстречу, внимательно оглядел путника.
Воочию познакомился с творчеством Геннадия Доброва, организовав выставку его работ в своей школе. Выставку мы организовали при содействии районного историко-краеведческого музея и при личном участии настоятеля Саргатского мужского монастыря игумена Серафима. На фото ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ в нашей школе. Оценивать творчество Доброва не берусь, но эмоции после просмотра его работ сильные.
Геннадий ДОБРОВ в окружении конных номадов во время одной из пяти своих поездок в Афганистан (1989-2001). За графическую серию «Молитва о мире», посвящённую Афганистану, в 2003 году Г.М. было присвоено звание «Заслуженный деятель искусств РФ».
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
