Приветствую Вас Гость!
Пятница, 11.10.2024, 23:43
Главная | Регистрация | Вход | RSS| Страницы истории Афганистана

BARTHOLD W. [10] OTHER PERSONS [49] «АФГАНЦЫ» [122] ГАСТРОЛИ [52]
ГОС. ДЕЯТЕЛИ [54] КУЛЬТУРА И НАУКА [48] НДПА [20] ПРАВИТЕЛИ [115]
ПО ТУ СТОРОНУ [51] СОВЕТНИКИ [17]

Главная » Фотоальбом » ЛИЦА » КУЛЬТУРА И НАУКА » ВНУК КАРУАНА

ВНУК КАРУАНА

Краткая генеалогическая таблица к биографии Сергея колбасьева, составлена мною в 2018 году, осенью 2019 добавлено кабульское фото Колбасьева. Начата таблица от деда писателя мальтийского негоцианты Пьетро Каруана, из старинной фамилии города Слима (из которой происходят немало известных лиц, в т.ч. Джордж Джозеф Каруана - ватиканский дипломат (апостольский нунций на Кубе), титулярный епископ древней Себастии и епископ Сан- Хуана в США). Пьетро перебрался в России и по делу торговли (преимущественно - хлебом) осел в Одессе, где жил и был ещё жив к 1905 году. Что с ним сталось после мне не известно. Да я и не разыскивал
В реальном размере 1211x1551 / 335.4Kb
126 2 0.0

Добавлено 19.08.2024 baktria

Всего комментариев: 2
0  
1 baktria   (19.08.2024 19:46) [Материал]
Краткая генеалогическая таблица к биографии Сергея колбасьева, составлена мною в 2018 году, осенью 2019 добавлено кабульское фото Колбасьева. Начата таблица от деда писателя мальтийского негоцианты Пьетро Каруана, из старинной фамилии города Слима (из которой происходят немало известных лиц, в т.ч. Джордж Джозеф Каруана - ватиканский дипломат (апостольский нунций на Кубе), титулярный епископ древней Себастии и епископ Сан- Хуана в США). Пьетро перебрался в России и по делу торговли (преимущественно - хлебом) осел в Одессе, где жил и был ещё жив к 1905 году. Что с ним сталось после мне не известно. Да я и не разыскивал. (для архива)



Дочь Пьетро - Эмилия (Emilia Caruana) Элеонора Матильда Филиппина Каруана (1870, Мальта - не ранее июня 1929), римско-католического вероисповедания, в замужестве (1897) российская дворянка Колбасьева, была матерью С.А., в 1921–22 она работала секретарем петроградск. Дома поэтов на Литейном пр. и была хорошо знакома с родителями Ларисы Рейснер, а с матерью её, Екат. Ал-ровн. ур. Хитрово*, была дружна с детства.



Фамилию Керуана по редкости её и непривычки для русского языка и слуха часто коверкали. Тихонов в воспоминаниях называет Э. П. - Керауна. Мать говорила с маленьким Серёжей по итальянски и мальчик с детства хорошо знал язык матери и деда.

Отец писателя КОЛБАСЬЕВ 3-ый, Адам Викторович, воспитанник Училища Правоведения (14. 05. 1893, 54-го выпуска), выпущен X-м классом; надворный советник; учен. лесовод [последнее утверждение, возможно, ошибочно, во всяком случае, в Лесном Об-ве в Петербурге Адам Викторович не состоял - baktria]. † 1913 г.

_________________________

* генеалогия Рейснеров, претендовавших на происхождение от остзейского баронского рода, восстановленная биографами Ларисы, весьма путанная, сомнительная, местами основана на семейных преданиях и едва ли не вымышлена. Екатерина Хитрово, мать Ларисы, порвала с семейным кругом с тем, чтобы стать женой её отца, под конец жизни, окружённая сплетнями, недоброжелательством, фактически брошенная сластолюбивым мужем, нашедшим себе пассию, вместе с дочерью и сыном (будущим афганистом Игорем) заболела тифом (все трое выпили сырого молока за завтраком), сын и она выздоровели, а дочь - нет, мать самоубилась после смерти дочери в февр. 1926 (ещё до похорон?) в их большой и хорошо обставленной квартире в доме парт. и военной элиты в Москве.

0  
2 baktria   (19.08.2024 19:48) [Материал]
Николай Корнеев. Чуковский, О том, что видел. М: Молодая Гвардия / 2005, глава: Дом Искусств, Клуб Дома Искусств, Литературная студия Дома Искусств.

Среди новых людей нужно назвать прежде всего Сергея Колбасьева — того морячка, которого Гумилев привез с собой из Севастополя. Я уже писал, что это был человек, издавший в Севастополе книгу стихов Гумилева «Шатер».

Теперь расскажу о нем немного больше. В течение всей гражданской войны он сражался на стороне красных, хотя происхождения он был отнюдь не пролетарского. Отец его принадлежал к старой дворянской военной семье, и Сергей Колбасьев бережно хранил медаль, полученную его предком за участие в Отечественной войне 1812 года. Мать его, Эмилия Петровна, урожденная Каруана, была итальянка из купеческой семьи, занимавшаяся вывозом хлеба через Одессу и Николаев. Она давно овдовела и находилась не то в родстве, не то в свойстве с Рейснерами, и, таким образом, Колбасьев, через знаменитую красавицу тех лет Ларису Рейснер, приходившуюся ему чем-то вроде кузины, оказался в близких отношениях с высшим командованием Красного Флота.

Это был худощавый, довольно высокий молодой человек с черными итальянскими глазами, быстро и много говоривший. Он был прост, приветлив, одержим литературой и необычайно легко сходился с людьми. Я вернулся в Петроград в октябре 1921 года, увидел его впервые и уже через неделю был с ним в самых коротких дружеских отношениях. На нем лежала тогда еще некоторая тень таинственности, – его привел в Дом искусств Гумилев перед самой своей гибелью. Колбасьев был переполнен рассказами, анекдотами, пословицами из морской жизни, и все это — то трагическое, то смешное, часто непристойное — он щедро обрушивал на восхищенных слушателей. Стихи он писал тоже только о море. Впрочем, стихи его у нас большого успеха не имели.

Его дружба с Гумилевым и сам гумилевский покрой его первых стихов открывал перед ним двери «Цеха поэтов». И действительно, Георгий Иванов, Адамович, Оцуп отнеслись к нему весьма благосклонно. Но в «Цех поэ­тов» Колбасьев не пошел. Осенью 1921 года он избрал себе нового бога вместо Гумилева и шел туда, куда вел его новый бог. Этот новый бог был Николай Тихонов.

За полгода, что меня не было в Петрограде, Тихонов стал богом не для одного только Колбасьева. Его первые баллады, вошедшие потом в его первую книгу «Орда», потрясли весь наш мирок. Между ним и Рождественским не было уже ничего общего, связь их порвалась бесповоротно.

Тихонов захватил в нашем кругу место Познера, уехавшего весной. Но баллады Тихонова с самого начала имели успех гораздо больший, чем баллады Познера. Их лохматой, неуклюжей мощью восхищались все. Георгий Иванов говорил про него сквозь зубы, что это «сильный, но необработанный талант». Но особенно восхищались им серапионы. К балладам Тихонова отнеслись они с шумным восторгом и без конца заставляли его читать их. И он читал и только басовато похохатывал, слушая их упоенные восклицания.

Колбасьев забыл Гумилева и всей душой предался Тихонову. Он повсюду ходил за ним, был с ним неразлучен и сам писал стихи теперь не как Гумилев, а как Тихонов, но только гораздо слабее. Он всей душой любил Тихонова, и Тихонов позволял ему себя любить, как полгода назад позволял любить себя Рождественскому.

В ту осень серапионы были на взлете, Тихонова тянуло к серапионам. Тяготение это было естественно, потому что тогдашнее творчество его было очень близко к тому, что делали серапионы. И в ноябре решался вопрос о приеме в братство двух новых членов — Тихонова и Колбасьева.

Происходило это почему-то не в комнатенке Миши Слонимского, а в одной из парадных комнат Дома искусств. Всех не членов братства попросили выйти. Мы вышли соседнюю комнату: я, Тихонов и Колбасьев. Ждали минут двадцать. Несомненно, за дверью происходили споры, но я о них не знаю ничего.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]