В ЗАСТАВКЕ: Каллиграфия рубаи приписываемого Омару Хайяму (Chayyam guyand kasan behescht ba hur chosch ast...), выполненная шекасте/Shekasteh nasta’liq, "ломанным наста'ликом"- одним из разновидностей классического почерка наста'лик/Nastaʿlīq. Текст читается против часовой стрелки, начиная сверху и справа.
گویند کسان بهشت با حور خوش است
من میگویم که آب انگور خوش است
این نقد بگیر و دست از آن نسیه بدار
کاواز دهل شنیدن از دور خوش است
<XI-XII вв.>
Этот рубаи на русский переводили Владимир Державин, Осип Румер, Северцев и ещё несколько авторов. Приведу здесь наиболее часто цитируемый вариант Державина, не совсем точно следующий тексту, но безупречно отражающий смысл и ритмику стиха Хайяма:
Гласит завет: "Прекрасен рай с любовью девы неземной".
А я в ответ: "Отрадней мне здесь виноградный сок хмельной".
Бери наличность, откажись от неналичного расчета.
Приятен только издали тревожный барабанный бой.
ИСТОЧНИК: Омар Хайям Рубайят. Перевёл с таджикского-фарси: Владимир Державин. Издательство «ИРФОН», Душанбе, 1965 г.
Владимир Державин (1908-75), на мой вкус - наилучший переводчик на русский язык персидской поэзии времени её наивысшего расцвета. Ему было даровано редкое свойство находить адекватную форму передачи текта, когда буквальное следование источнику затуманивает главное, о чём говорит автор. Некоторое неизящество третьей строки вполне искупает чувство ритма и понимание композиции.
ТУТможно прослушать персидский оригинал этого рубайи,
ganjoor.net.
Люди говорят, что Рай с Девою* восхитителен,
я нахожу виноградный сок чарующим в одиночестве!
Возьми этот грош и не жди обещанное сокровище,
потому что звук барабанов войны радует только издали.
И пара слов к разъяснению смысла, вернее, к уточнению не вполне очевидного для человека нашего времени редко сталкивающегося с поэзией персидского средневековья.
В некоторых переводах на европейские языки в первой строке рубаи упоминают "Богородицу", но это явный анахронизм, тем более, что дева эта не такова, как её можно вообразить европейцу)). Это гурия, конечно.
Упомянутое Хайямом одиночество - это обособление от всех окружающих за исключением любимой, о которой говорится в тексте и которая уподобляется Хайямом небесной деве.
Т.е. это не совсем одиночество горького пьяницы, как может показаться на первый взгляд, куртуазная условность, может быть.
Вот вам счастье человеческое, как его понимал Хайям: бокал вина, немного музыки, кусок хлеба и любимая женщина рядом.
Заглянул я тут в итальянский перевод этого рубаи и восхитился тем, как этот идеал старого персидского поэта красиво звучит по итальянски: "un bicchiere di vino, un po’ di musica, un pezzo di pane e accanto la donna amata". ))
Упоминание ничтожной суммы сегодня в противовес ожидаемого кредита - вполне понятно: живи настоящим, не жди будущего, которое, возможно, никогда не наступит. Немного мрачная рекомендация. Но разумно практичная.
Недаром следом, в завершающей строке мы читаем явную метафору: не ожидайте завтрашнего дня, не страшитесь всего, что далёко, и чего сейчас нет.
В сборнике рубайят
Edward Henry Whinfield последняя строка этого рубаи (№ 108) переведена следующим образом: "And shun the din of empty drums like me." - "И избегай грохота пустых барабанов, как я." Quatrains of Omar Khayyám, London: Trübner & Co. (1883).
В итальянском переводе эта фраза имеет лёгкость необыкновенную, но отнюдь не поверхностную (Non ascoltare il rullo del tamburo lontano!/Не слушайте дальнюю барабанную дробь!).
Державин эту мысль трактует несколько иначе (и я с ним согласен в его объяснении).
Но Владимир Васильевич Державин был гений. А я простой человек. И этим обстоятельством, чем дальше, тем больше доволен.
