В ЗАСТАВКЕ: Лист рукописного альманаха К. И. Чуковского «Чуккокала» с автографом последнего стихотворения Александра Блока 15. 03. 1921 (датировка Чуковского).
ВЕЛИКАЯ СИЛА ИНЕТА… Предлагаемая вам тема ВСЯ, полностью, собрана как мозаика из материалов, размещённых десятками людей в Мировой паутине, преимущественно в русском сегменте (хотя в процессе поиска с удовольствием пошарил и по иноязычным сусекам). Тема сложилась сама собой: случайно набрёл на автограф Блока, решил его разобрать, попробовать выяснить обстоятельства написания и прокомментировать. И пошло-поехало. Помимо собственно интереса к блоковскому автографу, я решил для себя выяснить, что можно выудить на эту тему из Интернета, не вставая с табуретки и не рыская по книжным полкам, не поднимая пыль в архивах. Оказалось, что кое-что можно...
«За этот свет, и лёд, и розы, что из тьмы струит холодная Аврора...» Г. И.
Как известно, детский писатель, переводчик, литературный критик, журналист и педагог Корней Ив. Чуковский (19/31. 03. 1882, Санкт-Петербург, — 28. 10. 1969, Москва) многие годы (с 1914-го по 1969 год) вёл рукописный альманах «Чукоккала», ныне опубликованный (см. ниже). Александр Блок несколько раз делал записи в Чуккокале, стихотворение 15 марта 1921 оказалось последним из написанных поэтом экспромтов. Возьму на себя смелость опубликовать здесь это стихотворение А. А. Блока, снабдив его небольшими примечаниями и биографической справкой о его «героине» — кнж. А. П. Кропоткиной.
К. И. Чуковскому
Какъ всегда, были смутны чувства, Таялъ снѢгъ и Кронштадтъ палилъ. Мы изъ лавки Дома Искусства На Дворцовую площадь шли...
Вдругъ, среди приемной советской, ГдѢ «всѢ могутъ быть сожжены», Смехъ, и брови, и говоръ свѢтскiй Этой древней Рюриковны...
Александръ Блокъ
<Март 1921>
1. «Какъ всегда, были смутны чувства», в автографе первоначально: «странны», зачёркнуто, сверху написан окончательный вариант: «смутны».
В публикации СС. т. 3, М-Л, ГИХЛ, 1960, стр. 423 строка воспроизведена в следующей редакции: «Как всегда, были смешаны чувства».
2. «Таялъ снѢгъ и Кронштадтъ палилъ», в автографе без исправлений, набело.
В эти дни в Кронштадте происходил мятеж, через три дня (18 марта) он был подавлен.
3. «Мы изъ лавки Дома Искусства», в автографе зачёркнуто начальное «Кам» и перед строкой вписано «Мы».
М. В. Добужинский, «Петроград. Двор Дома искусств», Бум., граф. кар. 51 х 38, 1920. ГРМ. Ресурс: ТУТ Будущий Дом Искусств на дореволюционной открытке (слева на перспективе, с закруглённым углом). Ресурс: www.argentinetz.com
Список работников Дома Искусств в Петрограде («Весь Петроград» 1922, стлбц 609-616)
«Дом искусств», коммуна работников искусств, существовавшая в Петрограде в 1919 (открылся 19. 11.) —1923 годах, располагался по адресу Мойка, 59 угол набережной реки Мойки и Невского проспекта (в 1918-1944 годах Невский проспект назывался Проспектом 25-го Октября) у Зелёного моста. «Дом искусств» (сокращённо ДИСК) описан в романе Ольги Форш «Сумасшедший корабль» (1930), в воспоминаниях К. И. Чуковского, В. А. Рождественского, В. Б. Шкловского, М. С. Шагинян, М. Л. Слонимского, В. Ф. Ходасевича, Н. Н. Берберовой, мемуарной прозе И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванова. При доме была организована книжная лавка, которая упоминается Блоком. Чуковский руководил в ДИСКе Литературным отделом. Подробнее ТУТ
4. «На Дворцовую площадь шли...»
В автографе первоначально: «Мы въ отделъ управлен ?» - фраза зачёркнута, над ней вписано «На Дворцовую площадь».
В публикации СС. т. 3, М-Л, ГИХЛ, 1960 строка воспроизведена в редакции, «улучшающей Блока»: «На Дворцовую площадь брели».
В марте 1921 Дворцовая площадь ещё не была переименована в площадь Урицкого (носила это название в 1923-1944 годах, однако, уже в справочнике «Весь Петроград» за 1922 год она упоминается под новым названием), в память о том, что на лестнице здания бывшего МИДа, выходящего на площадь, 30 августа 1918 эсером Леонидом Каннегисером был застрелен глава Петроградской ЧК Моисей Урицкий. В июле 1917 при Зимнем дворце существовала Художественно-историческая комиссия, задача которой … Музейный отдел Главнауки стал единственным органом, курирующим все музеи, подведомственные Наркомпросу. В ноябре 1921 г. отдел реорганизован в Государственный музейный фонд Петроградского (с 1924 — Ленинградского) отделения Главнауки Наркомпроса РСФСР.
5. «Вдругъ, среди приемной советской». Написано набело, без исправлений.
Где могла произойти эта встреча? Сказать навéрно не решусь… Возможно, по одному из двух адресов (оба расположены по пути из Дома Искусства к Дворцовой площади):
- Бюро по обслуживанию иностранцев (Петробюробин): ул. Герцена 3-5 (б. Морская, б. Азовско-Донской банк), управление Наркоминотдела, 4 этаж. Весь Петроград, 1922 стр. 302.
- Особняк Петробюробина на 25-о Октября, 8 (б. Невский проспект). Весь Петроград, 1922 стр. 302. Онлайн библиотека ЦАРСКОЕ СЕЛО: ТУТ
6. «ГдѢ «всѢ могутъ быть сожжены»». Текст строки вписан над зачёркнутыми первоначальными вариантами: «Крематор(ствен ?) площадной», «ной и».
Над «сожжены» вписана сноска 2): Внизу страницы с автографом рукой Блока вписано примечание: «В «Отделе управления Петросовета» висит объявление «Государственного крематория», где указано, что всякий гражданин имеет право быть сожженным в бане на речке Смоленке, против Смол[енского] лютер[анского] кладбища».
Интересно, что Чуковский, уже после смерти Блока, побывал в Петроградском крематории (3 января 1922). К. И. описывает этот мрачноватый эпизод с известной долей цинизма: см. «Дневник К. И. Чуковского», запись от 3. 01. 1922. Афишу «О порядке сожжения трупов в Петроградском государственном Крематориуме», так рассмешившую Блока, Чуковский снял со стены и включил в «Чуккокалу». Посещение необычных для того времени «учреждений по сжиганию трупов граждан». Первое время после открытия крематориев любопытствующие допускались к печам и могли в особые оконца и щели наблюдать процесс. Среди прочих, к этому зрелищу проявлял интерес литератор Исаак Бабель, питавший склонность к подобным патологическим сюжетам. Так, в феврале 1932 в крематории в Донском монастыре в Москве автор «Конармии» присутствовал при сжигании тела Э. Г. Багрицкого. «В тот его приход он рассказывал мне, как был на кремации Эдуарда Багрицкого. Его пустили куда-то вниз, куда никого не пускают, где в специальный глазок он мог видеть процесс сжигания. Рассказывал, как приподнялось тело в огне и как заставил себя досмотреть это ужасное зрелище», (Т. Стах, «Каким я помню Бабеля»). Необычность подсмотренной процедуры, ощущение сопричастности к некоей «интимности момента», усиливавшиеся обычным для человека страхом перед лицом смерти, «у бездны мрачной на краю», даже у людей образованных находило выражение в несколько развязных и циничных формах.
7. «Смехъ, и брови, и говоръ свѢтскiй», первоначально «Взглядъ и брови». Над «и» вписана сноска 1) с примечанием Блока внизу листа: «Русский, праздничный». Текст записан поверх полностью зачёркнутого первоначального варианта: «Александры Кропоткиной».
Отец А. П. Кропоткиной приходился потомком кн. Рюрику в ХХХ колене (из князей Смоленских, к ветви которых относились в порядке старшинства роды князей Вяземских, Козловских, К. и Дашковых). Александра Петровна была единственным ребёнком знаменитого теоретика анархизма, географа и литератора. Потомство этой ветви князей Кропоткиных, происходящей от старшего брата П. А. – математика и популяризатора астрономии Александра Алексеевича (10. 08. 1840 или 1841 — 26. 07. 1886, Томск), покончившего с собой в ссылке в год рождения героини стихотворения Блока, продолжается и до сегодняшнего дня. В Москве живут доктор физико-математических наук сотрудник НИИ ядерной физики РАН Алексей Петрович (1937) и доцент Электротехнического института Михаил Александрович (1934) Кропоткины. Подробнее о родне А. П. см. ниже.
К. И. Чуковский сопроводил запись Блока следующим пояснениям: «Самое позднее стихотворение Блока, написанное им в Чукоккале *, возникло у меня на глазах. Оно было создано в 1921 году на заседании «Всемирной» **, во время нудного доклада одного краснобая, который явно угнетал Александра Александровича своим претенциозным пустословием. Чтобы дать Блоку возможность отвлечься от слушания этих банальностей, я пододвинул к нему свой альманах и сказал: «Напишите стихи». Он тихо спросил: «О чем?» Я сказал: «Хотя бы о вчерашнем».
Накануне мы блуждали по весеннему Питеру и встретили в одном из учреждений дочь знаменитого анархиста П. А. Кропоткина, Александру Петровну, с которой я был издавна знаком. Об этой-то встрече Блок и написал в своем последнем экспромте».
Возможно, описанная в экспромте Блока встреча с А. П. Кропоткиной, произошла не 14-го, как это следует из контекста пояснения Корнея Ивановича, а 3 марта 1921. См. запись в Дневнике Чуковского за 4. 03. 1921: « Вчера в Лавке писателей при Доме искусств был Блок, Добужинский, Ф. Ф. Нотгафт. Блок, оказывается, ничего не знал о кронштадтских событиях,— узнал всё сразу, и захотел спать. «Я всегда хочу спать, когда события. Клонит в сон. И вообще становлюсь вялым. Так во всю революцию». И я вспомнил, что то же бывало и с Репиным. Чуть тревога — спать! Добужинский тоже говорит: — Я ничего не чувствую... <...>.
* Альманах «Чукоккала» издан уже трижды — в 1979 (с большими купюрами), 1999 (без изменений предыдущей редакции) и в 2006 годах: Рукописный альманах Корнея Чуковского / Предисл. И. Андроникова; Коммент. К. Чуковского; Сост., подгот. текста, примеч. Е. Чуковской. — М.: Русский путь, 2006. — С. 584. — ISBN 5-85887-254-9. В первом издании (1979), подготовка которого заняла много лет, по цензурным соображениям были сняты многие материалы, прежде всего касающиеся лиц, на упоминание которых в СССР был наложен запрет: Гумилёва, Солженицына, Замятина, Набокова и др., основной корпус альманаха вышел с большими купюрами. Чуковский не включил в него и две записи, сделанные А. А. Блоком. Полностью блоковские автографы были изданы лишь в издании 2006 году. Подробнее см.: Е. Ц. Чуковская «Мемуар про Чукоккалу»
Редакция «Всемирной литературы», ул. Моховая, д. 36 (бывш. дом г-м Харина). Ресурс: www.walkspb.ru
** Основанное М. А. Горьким издательство «Всемирная литература» (1918—24), располагалось в Петрограде по нескольким адресам: Редакция — на Невском проспекте (т. н. «дом А. А. Меншикова»), 64/ угол Караванной ул. (с сентября 1918), на Моховой улице, 36 (с начала 1919). Типография — Лиговский проспект, 34. Целью создания издательства было широкое ознакомления читателей с зарубежной литературой. В проспект подготавливающихся изданий (1919) было включено более полутора тысяч названий, из которых до 1924 года было издано 200 книг. В работе редакции участвовало более 80 литераторов и учёных (В. М. Алексеев, Е. И. Замятин, А. А. Ахматова, переводчик М. Л. Лозинский, востоковеды Н. Я. Марр, С. Ф. Ольденбург и др.). Подготовку изданий осуществляли 3 редколлегии: Западного отдела, Восточного отдела, Поэтическая коллегия, в состав их в разные годы входили М. Горький, А. А. Блок, Н. С. Гумилёв, И. Ю. Крачковский, К. И. Чуковский и др. В конце 1924 «Всемирная литература» влилась в Ленгиз (впоследствии Лениздат). Литература: Шомракова И. А., Книгоиздательство «Всемирная литература», в сб.: Книга. Исследования и материалы, в. 14, М., 1967.
Фото Блока и Чуковского работы М. Наппельбаума, сделано в здании БДТ (бывш. театр Суворина) на Фонтанке апреля 1921 года на авторском вечере поэта. См. запись Чуковского в Дневнике: «25 апреля. Сегодня вечер Блока. Я в судороге. 3 ночи не спал. Есть почти нечего. Сегодня на каждого пришлось по крошечному кусочку хлеба. Коля гудел неодобрительно.— Беда в том, что я лекцией своей совсем недоволен. Я написал о Блоке книгу и вот теперь, выбирая для лекции из этой книги отрывки, замечаю, что хорошее читать нельзя в театре (а мы сняли ТЕАТР, Большой драматический, бывш. Суворинский, на Фонтанке), нужно читать общие места, то, что похуже. Это закон театральных лекций. Мои многие статьи потому и фальшивы и неприятны для чтения, что я писал их как лекции, которые имеют свои законы — почти те же, что и драма. Здесь должно быть действие, движение, борьба, азарт — никаких тонкостей, все площадное. Вчера я позвал Колю — и с больной головой прочитал ему свою лекцию. Если бы он сказал: хорошо, я лег бы спать и вообще отдохнул, но он сказал плохо и вообще во все время чтения смотрел на меня с неприязнью. «Все это не то. Это не характеристика. Все какие-то фразы. Блок совсем не такой. И как отрывисто. Прыгают какие-то кусочки».
Его приговор показался мне столь же верным, что я взмылил себя кофеином и переклеил все заново. Но настоящей лекции опять не получилось... Уже половина седьмого. Я совершил туалет осужденного к казни: нагуталинил ботинки, надел одну манжету, дал выгладить брюки и иду. Сердце болит — до мерзости. Через ½ часа начало. Что-то я напишу сюда, когда вернусь вечером? Помоги мне Бог. Сегодня мне вообще везло. Я добыл чашки для чаепития, стаканы, восстановил апрельский мурманский паек,— и вот иду!».
Источник иллюстрации: Енишерлова В.П. "Я лучшей доли не искал..." (Судьба Александра Блока в письмах, дневниках, воспоминаниях). – М.: Правда, 1988 г. - стр. 257.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ГЕРОИНЕ СТИХОТВОРЕНИЯ и ЕЁ РОДНЕ:
Александра Петровна ЛЕБЕДЕВА, урождённая княжна КРОПОТКИНА [29. 11. 1886, Лондон, in Harrow — 1968, Нью-Йорк], дочь одного из основоположников анархизма кн. П. А. Кропоткина (27. 11./9. 12. 1842 — 8 . 2. 1921, Дмитров) и (1878, Женева) Софьи Григорьевны Ананьевой-Рабинович (1856, Киев — 1942, Москва) *. Детство прошло в Бромли и Брайтоне. Возлюбленная Соммерсета Моэма, выведенная им под именем Анастасии Александровны Леонидовой в романе «Эшенден, или Британский агент» (1928) **. В первом браке (1911?) за Борисом Леонидовым (?—?), эсером, литератором. Во втором (19) за американским журналистом Л. Хаммондом (?—?). 30 мая/12. 06. 1917 года приехала в Петроград вместе с отцом и мужем ***. Эмигрировала из РСФСР после смерти отца в марте 1921 года. Писала на темы анархизма****, оставила воспоминания об отце. Перевела на английский язык ряд произведений русской литературной классики: «Войну и мир» Л. Н. Толстого,
* мать княжны была дочерью революционера, носившего подпольную кличку “Ананьев”, детство и отрочество С. Г. провела в Томске, куда был сослан её отец. После смерти в начале 1921 года старого князя, его вдова осталась в СССР, умерла в 1942 году и похоронена рядом с мужем.
** Анастасия Александровна Леонидова описана Моэмом в двух завершающих главах романа.
Кн. П. Н. (Лондон, ок. 1900) и 1917 по пути в Россию в Haparanda
*** поезд прибыл из Гельсингфорса на Финляндский вокзал в 2 часа 30 минут ночи. На перроне его встречали военный министр Александр Керенский и старый друг князя Николай Чайковский, бывший к тому времени депутатом Петросовета, на площади перед вокзалом – почётный караул и 60 тысячная толпа народа.
**** «Анархический идеал и практика большевизма» ТУТ
«Идеи Кропоткина и современное анархическое движение» - ТУТ
Любопытно, что старший брат революционно настроенных Петра и Александра – Николай Алексеевич (1835 или 1836 — не ранее 1862), доброволец на Крымской войне (1854), в молодости отличался двумя не вяжущимися друг с другом свойствами – редкой распутностью и глубокой религиозностью. Грешил и каялся, грешил и каялся. И снова грешил и опять каялся. Определённый отцом в Покровскую обитель во Владимирской губернии (ноябрь 1861), он вскоре счёл тамошнюю братию не достаточно укоренённой в исполнении монашеского послушания и бежал! Кончил жизнь свою он схимником в Киеве-Печерской лавре. Совершенно в духе некрасовского великого грешника. Сестра Елена в замужестве Кравченко, имела дочь Екатерину Николаевну (1866—1933), бывшую замужем за Анатолием Викторовичем Половцевым (2. 01. 1849—21. 01. 1905), и внуков Кирилла Анат. Половцева (1889 — 21. 05. 1973, Париж), корнета 13-го гусарского полка, бывшего затем в эмиграции заведующим конторой газеты «Русская Мысль» и Ксению Анатольевну (1886—1948, Калинин), приговорена КОГПУ 22 июля 1929 г. Приговор: 7 лет концлагеря. В заключении на Соловках и в ББЛ, осв. по зачетам 30.07.1933. Источник: Архив НИЦ "Мемориал. Дважды была замужем (оба брака бездетны) за Павлом Дм. Васильевым (1887— 7. 12. 1929), певцом и музыкантом, регентом церковного хора, преподавателем хорового пения, членом Петроградского Религиозно-Философского Общества; и за Александром Александровичем Мейером (10. 09. 1874, Одесса — 19. 06. 1939, Ленинград).
Была у братьев Кропоткиных ещё одна, сводная, сестра Пелагея (1850 — 1. 11. 1924), замужем за Матвеем Михайловичем Поливановым (10. 08. 1837—28.8.1897), генерал-лейтенантом; командиром Вильманстрандского 86-ого пех. полка (10.11.1878 — 25.10.1889), командиром 2-ой бригады в 22-ой (04. 06. 1892 — 26. 05. 1893), затем в 37 пехотной дивизий (или начальником дивизии?); служившим в юности офицером в лейб-гвардии Московском полку. У них было 7 детей, в т. ч. 4 сыновей – полковник-семёновец Алексей М. Поливанов (1879), последний командир лейб–гвардии Семеновского полка (?), остался в ССР и был репрессирован в 1931; Сергей (1882 — 26. 12. 1964, Брюссель), мичман 18 флотского экипажа, участник русско-японской войны, позднее кап. 1-го ранга, участник Гражданской войны, Михаил, инженер пут/сообщ., в 1930 проживал в Ленинграде, Николай, (1888, Ст. Русса — 8. 12. 1937, расстрелян в Бутово) штабс-ротмистр, гусар, в 1930 находился в ссылке в Вологде, трое дочерей — Елизавета, Наталья Лопухина (8.12.1887), Варвара Пушкарёва (8. 12. 1887). См. о нём в Родословной Поливановых (№211/171) Его портрет и послужной список.
Дед княжны – князь Алексей Петрович (30. 08. 1805 — 7. 09. 1871), выпускник Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, служил в лейб-гвардии Семёновском, участвовал в турецкой компании 1828—1829 годов, в Польской компании 1830—1831. Георгиевский кавалер (1831), генерал-майор при отставке. Сыновья его, когда пришёл их черёд усмирять поляков, от этой чаши уклонились, выйдя в отставку. После кончины тело старика Алексея Петровича отпели в той же церкви, в которой когда-то крестили — в красной церкви Иоанна Предтечи в Старо-Конюшенном переулке. Был помещиком, и владел в Калужской, Рязанской и Тамбовской губерниях 1 200 душами. Первая жена его Екатерина Николаевна (1811—1845), дочь героя Отечественной войны 1812 года генерал-лейтенанта Ник. Сем. Сулимы (13. 01. 1777 — 21. 10. 1840, Петербург), был командиром Таврического гренадерского полка с которым проделал компанию 1812 и Заграничные походы: в делах под Витебском, Смоленском, Бородиным (за отличие произведен в генерал-майоры), Спасском (контужен в ногу), Тарутиным и Красным - отбил у неприятеля шесть орудий и взял в плен более тысячи человек, за что был награждён орденом св. Георгия III степени. Был в сражениях при Люцене, Кенигсварте, Бауцене (золотая шпага с надписью «за храбрость» и прусский орден Красного Орла II степени) и Лейпциге (орден св. Анны I степени). Участвовал во взятии Парижа (алмазные знаки к ордену св. Анны). Как и зять его участвовал в турецкой войне 1828 и подавлении Польского мятежа. За отличие при взятии Варшавы в 1831 пожалован орденом Александра Невского. Был губернатором Восточной и Зап. Сибири, тело его погребено на кладбище Свято-Троицкой Приморской пустыни близ Петербурга. Могила не сохранилась.
Вторая жена князя Алексея Петровича Елизавета Марковна Карандино (1822 — 19. 12. 1897), дочь контр-адмирала, сподвижника Лазарева. Тела старого князя и обеих его жён погребены на кладбище Новодевичьего монастыря в Москве. Там же погребены тела его отца князя Петра Николаевича (23. 09. 1771—12. 05. 1826), гвардии поручика в отставке, титулярного советника и деда, майора князя Николая Алексеевича (10. 05. 1747 — 16. 05. 1809), их жёны, члены их семей и проч. родня, умершая уже в советские времена.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
