В ЗАСТАВКЕ: Caravanserai in Afghanistan in Herat, XIX с. 11.08.2011

"Заунывное пение славянина вечером в Азии. Мёрзнущая, сырая человеческая свинина лежит на полу караван-сарая..."* И.Б., 1980.

Лет в 10 дошёл я до никогда мною потом нелюбимого Гоголя и прочитал за пару месяцев всё его дореволюционное СС за исключением разве не вдохновивших меня скучно-нравоучительных "Выбранных мест из переписки..."

— Одни турки и жиды не ѣдятъ свинины. ("Страшная месть").

Помню меня, воспитанного родителями и дедом в духе интернационализма, сильно и неприятно поразила эта неполиткорректная фраза классика нашей литературы, сохранявшаяся в авторской редакции всё советское время, при том, что в годы моего отрочества неудобные тексты вовсю уже причёсывали, а если не удавалось причесать - кастрировали. Так выкинули из песни строчку про нехристя старосту татарина и недрогнувшей рукой вписали "богатый староста-татарин" (его журит, а он молчит), а из песенки Дженни (Лебедев-Кумач и Дунаевский) строчку "там, где кони по трупам шагают" (памятную в бессмертном сатеевском исполнении) перековали в "там, где кони по тропам шагают" (Толкунова пела уже так).

В общем, на пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы.

До катастрофической человеческой свинины Бродскаго оставалось тогда уже менее десятилетия, ушедшего на образование и половое созревание. Как и всякое несбывшееся ещё, эти кошмары не предчувствовались.

А Гоголя я и потеперь не люблю.

______________________________

* Стихи о зимней кампании 1980-го года:

Заунывное пение славянина
вечером в Азии. Мерзнущая, сырая
человеческая свинина
лежит на полу караван-сарая.
Тлеет кизяк, ноги окоченели;
пахнет тряпьем, позабытой баней.
Сны одинаковы, как шинели.
Больше патронов, нежели воспоминаний,
и во рту от многих "ура" осадок.
Слава тем, кто, не поднимая взора,
шли в абортарий в шестидесятых,
спасая отечество от позора!