В ЗАСТАВКЕ: камея (резной камень с выпуклым изображением) - рука, касающаяся уха, Рим, I в. н.э., двухслойный сардоникс, золото, 2,1x0,9 см, собрание Гос. Эрмитажа, инвентарный номер: ГР-12583.



Эта камея на двухслойном сардониксе с греческой надписью "Μνημονευε"/ "Помни" уже в древности оправленная в золото, служила амулетом: греки и римляне считали, что память человеческая заключена в мочках ушей, поэтому подобные камеи, призванные помогать человеку хранить в памяти доброе расположение близкого человека или покровителя, чувства и знания, изображались обычно в этой узнаваемой композиции: правая рука, держащая двумя пальцами мочку уха.

Довольно грубая резьба может свидетельствовать, что наша камея относилась к числу изготовляемых в большом числе на потребу публике кустарных амулетов и могла быть даже м.б. ученической работой подмастерья.

Считается, что камеи "Μνημονευε" (или с несколько более расширенной надписью, например, "Помни о моём к тебе расположении") получили чрезвычайно широкое распространение во времена упадка поздней империи, когда рост и популярность оккультных практик вызвали к жизни полузабытые простонародные верования глубокой античной древности.

Камея происходит из личной коллекции Екатерины II - одной из самых известных собирателей резного камня в истории: на протяжении нескольких десятилетий она почти с маниакальным увлечением собрала, скупила, приобрела на ведущихся тогда на юге России раскопках таманских курганов, получила в дар или в составе целых коллекций (Пьера Кроза, 1785, герцога Орлеанского, 1787 (1500 уникальных резных камней), Казановы (брата известного авантюриста, 1792 и т.д.) сотни и сотни уникальных античных резных инталий и камей.

Сама императрица шутила, что страдает "камейной болезнью": если ту или иную камею-инталию не получалось купить или заполучить иным способом, Екатерина приказывала доставить к ней выполненную в стеклянной массе копию вещи, и такая реплика так же занимала своё место в ящиках её коллекционных шкафов.

Эту камею царица купила в составе большой (1337 гемм) венской коллекции Ж. де Франса, хранителя Кабинета Древностей, уже в конце своей жизни, в 1794 году. В её собрании имелись ещё несколько камей, однотипных этой, на достаточно распространённый в первые века нашей эры камнерезный сюжет.

____________________________

* Давно собираюсь написать небольшую миниатюру в память библиотекаря и хранителя коллекции драгоценностей и глиптики Екатерины Второй, талантливого переводчика французских просветителей и неутомимого составителя эрмитажных каталогов - Александра Ивановича Лужкова (1754-1803), человека редкостных чести честности, чудаковатого и доброго, кончившего жизнь написанием эпитафий (из достоверно известных его авторства: "Паша, где ты? - Здеся. - А Ваня? Подале немного. А Катя? Осталась в суетах.") и бесплатным копанием могил для бедных на Большеохтинском кладбище, на которое словно в сад, выходили окна его маленького домишки, в котором А.И. поселился выйдя в отставку при императоре Павле.

Собираюсь... и ... не получается. Не складываются слова.

Приведу тут вам одну из эпитафий Большеохтинского кладбища с памятника первой четверти XIX века, не исключено, лужковского авторства:

Где маменька? Я здесь. -
А папенька? Подалее немного.
Успокойся Аннушка -
Мы в мире суетились,
Пора нам отдохнуть.
А где твой брат теперь?
Остался в суетах.

Лужков несправедливо забыт потомками и обойдён беллетристами, а между тем недолгая жизнь его и её закат - целая философская притча.