В ЗАСТАВКЕ: Молодой император Николай II на одной из охот. По верхнему обрезу подпись рукой Николая: "Въ ожиданiи бѣлой куропатки. 19 го Сент. 95 г.". Частная коллекция, Россия.



Печатая и возясь с негативами, а ближе к пятидесяти - читая доклады, газеты и корреспонденцию, Николай надевал очки, прибегал к их помощи иногда и при других необходимостях, но появляясь на людях, перед свитой и даже придворными, пользоваться очками ему запрещал церемониал.



Правила этикета были тогда много жёстче, чем принятые при нынешних Дворах, к тому же правила эти всегда выше тех, кому предписаны...



Так вот, выезжая на охоты без очков, царь показывал очень приличные результаты в стрельбе.

Охотился государь на кабанов, оленей, лесную и болотную птицу, последние предреволюционные годы выходя в парки Царского или на краткой стоянке царского поезда, идущего на фронт... палил в ворон. Так он успокаивал нервы во всё более нервные времена.

Огромный многоэтажный бюрократический аппарат империи, проедая и разворовывая в условиях войны громадные средства, был совершенно неэффективен в том, для чего он, собственно, и был создан, синодальные попы окуривали клубами ладана дикие безобразия правящей верхушки, ежемесячно подданные Его гибли десятками тысяч на фронтах и всё более трудно и безысходно жили в тылу.

Нарастало уже не только недовольство, но и усталость от всего этого не проходящего, заводящего в тупик положения вещей.

Империя незаметно но неуклонно скатывалась к катастрофе.



И падали птицы к ногам. Иногда царь вписывал вечером в дневник, число убитых им ворон.

И ещё. Будучи слаб зрением физическим, Николай обладал фантастической зрительной памятью. Об этой его способности сохранилось немало свидетельств, иногда пугающих и теперь. Так, встретив за несколько дней до гибели в тёмном переходе Ипатьевского дома одного из своих будущих убийц, бывший царь повернулся к нему и, к ужасу встреченного сказал: "А я Вас помню. Вы в 1901 году служили в... полку, в нижних чинах, кажется...".

И несчастный почувствовал слабость в ногах: вспомнить человека единожды встреченного на полковом смотру в Красносельских лагерях, имея под началом миллионную армию...

Тогда они ещё боялись... Завтрашний день был им неведом. Как и нам, нынешним, впрочем, неведомо утро следующего дня, которое, может быть, наступит уже без нас.

102 года миновалось сегодня гибели царской семьи и её верных слуг, которых у нас реже вспоминают (да и почти не вспоминают вовсе).

И два стихотворения, написанных царёвыми современниками. Два небольших шедевра русской поэзии. Зыбких, как дымка давно позабытого и невозратного времени.

Для начала великолепный трёхстопный анапест:

Георгий ИВАНОВ. «ОХОТНИК ВЕСЁЛЫЙ...»

Охотник весёлый прицелится,
И падает птица к ногам.
И дым исчезающий стелется
По выцветшим низким лугам.

Заря розовеет болотная,
И в синем дыму, не спеша,
Уносится в небо бесплотная,
Бездомная птичья душа.

А что в человеческой участи
Прекраснее участи птиц,
Помимо холодной певучести
Немногих заветных страниц?



<до 1922>

Впервые: альманах «Жизнь искусства» № 1 за 1922, Париж.

Стихотворение иногда относят к раннему периоду творчества поэта, с чем согласиться нельзя, ибо в этих трёх словно бы не законченных строфах перед нами предстаёт уже не прежний, дореволюционный поэт изящных красивостей, фарфоровых безделушек и мутноватого порока, но по настоящему глубокий классический поэт, по русской традиции не им заведённой, стоящий у бездны на краю и, может быть страшнее, чем на краю бездны - стоящий перед тем "склоном" Царскосельскрой Пулковской горы, который сорок лет спустя упомянет Бродский («Там он лежит, на склоне...»):

‘Там он лежит, на склоне.
Ветер повсюду снуёт.
В каждой дубовой кроне
сотня ворон поёт.’

Неловкости завершающей строфы в стихотворении Иванова лишь подчёркивают совершенство и холодноватую, чистую и прозрачную до дна глубину авторского замысла.



Николай II и император Австро-Венгрии Франц-Иосиф на охоте, сент. 1903, охотн. замок Мюрцштег, Альпы, поздний (предположительно, 1920-ые годы) отпечаток, частная коллекция, Россия.

Евг. Дм. Белуха (1889, Симферополь - 1943, Ленинград). Рисованный эскиз экслибриса. [1920-1930-e гг.]. Бумага, тушь, гуашь. 10,2 Х 8,3 см (рис.); 13 Х 12,2 см (паспарту). В нижней части рисунка подпись художника тушью: Евгений Белуха. На нижней части орнаментальной рамки просматривается надпись карандашом: EXLIBRIS. Рисунок наклеен на лист тонкого картона. Выставлялся на торги (ЛОТ 301) от Литфонд, 14.3.19, Москва, Нижний Кисловский пер., 6, стр. 2./скан: u.bidspirit.com

НИКОЛАЙ ОЦУП

«Райское дерево с чудными птицами…»

Райское дерево с чудными птицами
тихо шумит надо мной.
Словно глаза под твоими ресницами —
небо за чистой листвой.

Всё это надо, и все мы охотники
с детства до счастья и грёз.
Надо, чтоб выстрел (за лесом охотника)
ветер оттуда донёс.

Чтоб мотыльки продолжали кружение
надо, цикада из сил
чтоб выбивалась, — и чтобы прощение
я наконец заслужил.

<1935-39>

Впервые: в сб. «Жизнь и смерть» — Paris, 1961, собран и издан вдовой поэта.

Николай Авдеевич Оцуп ( 23.10/4.11. 1894, Царское Село — 28.12. 1958, Париж), русский поэт, прозаик и переводчик, издатель и редактор. Брат нескольких поэтов русской эмиграции.

Сын придворного фотографа Авдея Марковича Оцупа и Елизаветы Семеновны (Рахили Соломоновны) Зандлер, племянник выдающегося фотографа П.А. Оцупа, снимавшего Ленина. Выпускник Царскосельской мужск. Николаевской гимназии (при директорстве И.Анненского), соученик Н.Гумилёва и Вс. Рождественского. Во время 2М.в., служил во французской армии, дважды бежал из концлагерей, участник итальянского сопротивления.