В ЗАСТАВКЕ: негласный Наследник престола Российскаго вел. кн. Николай Павлович с супругой своей великой княгиней Александрой Ѳеодоровной в бухарских костюмах постановки куртуазно-романтического дивертисмента «Лалла-Рук», представленного ими в стенах Аничкового дворца в Санкт-Петербурге в январе 1821 года. Лист цветной гравюры изданный в начале ХХ века по современному оригиналу (Берлин, 1822).



«Лалла-Рук» (Lalla-Rookh от перс. لاله رُخ‎/lālaroḵ, букв. "тюльпанные щёчки"/"румяная"; синонимично понятиям "любимая", "возлюбленная") — "ориентальная романтическая повесть в стихах и прозе, сочинённая в 1817 году англо-ирландским поэтом Томасом Муром и вскоре снискавшая большой успех в континентальной Европе". На русский язык переведена Василием Жуковским с французского переложения П.Пешо под названием «Пери и ангел» (понятно, кто тут пери, а кто аггел).

По сюжету, дочь богатого и всемогущего Великого Могола тимурида Аурангзеба обещана в жёны бактрийскому царю, но сердце её пленил придворный поэт Фераморс. Когда грустную царевну доставляют в Балх и вводят в чертоги её правителя, принцессочка горемычная лишается сознания от волнительности чувств, а придя в себя, обнаруживает негаданное счастливое обстоятельство: ея жених, бактрийский царь, оказывается одно лицо с поэтом Фераморсом. Много радостных слёз, объятий, пылких клятв, за которыми следует всеобщее бурное веселье (выкрики изъ публики: « Longue vie au Grand-Duc Nicolas et à la Grande-Duchesse Alexandra !!! », бурные аплодисменты, переходящiе в овацiи, всѣ встаютъ), все поют и пляшут, а пуще всех сказанный Фераморс со своею невестою.

Нетрудно догадаться, что сюжет этот удачно приурочен к приезду в Россию и свадьбе (в 1817 году), дочери прусского короля принцессы Шарлотты, ставшей женою Николая и будущей российской императрицей. Подобно Фераморсу, Николай Павлович самолично ездил в Берлин обхаживать и свататься к прусской принцессе, с сохранением, разумеется, дипломатических условностей.

Её так потом и стали называть в кругу придворных льстецов - "Наша Лалла Рук".

Чтобы приблизить пышный северный европейский двор к обстоятельствам знойного Востока, для представления пошиты были маскарадные костюмы в духе бухарского платья обоих полов, каким его себя представляли по рисункам путешествующих лиц, наклеенные бороды и восточное оружие дополнили костюмерию.

Ссыльный Пушкин неодобрительно сплетничавший в письме кн. Вяземскому (от 2.1.1822 из Кишенёва в Москву): «Жуковский меня бесит — что ему понравилось в этом Муре? чопорном подражателе безобразному восточному воображению? Вся „Лалла-рук“ не стоит десяти строчек „Тристрама Шанди“».

При этом, взбешенное солнце русской поэзии заимствовал из стихотворного перевода В.А. из того же Мура (зима 1822, «Милый сон, души пленитель…», посвящённого переводчиком Александре), строчку «гений чистой красоты» и вставил описание аничкового бала в последнюю главу «Евгения Онегина» (впоследствии изъяв это описание из текста поэмы):

И в зале яркой и богатой
Когда в умолкший, тесный круг
Подобна лилии крылатой,
Колеблясь входит Лалла-Рук
И над поникшею толпою
Сияет царственной главою
И тихо вьётся и скользит
Звезда-Харита меж Харит.
И взор смущённых поколений
Стремится ревностью горя
То на неё, то на царя…

____________________________



* роль Александры Ѳеодоровны, именовавшейся в семье Белой Розой в истории правящей в России династии исключительна, так как от неё с 1817 года происходят все жившие впоследствии и живущие ныне на земле Романовы. Приезжая теперь в Россию туристами или по приглашению потомки возродили дореволюционный обычай панихид у гробницы А.Ф. в Петропавловском соборе городовой крепости, после которых на беломраморный её саркофаг возлагается венок из белых роз.