В ЗАСТАВКЕ: Dino Grandi, graf Mordano (a sinistra/слева) con il segretario di stato del Regno Unito e visconte John Simon (1873-1954), Londra, 1932.

"Lo stile di Čičerin fu sempre quello di un diplomatico tradizionale, di un funzionario <...> Egli stesso affermò di aver sempre seguito le direttive del suo governo senza farsi promotore di una propria linea politica. "/Стиль Чичерина всегда был стилем традиционного дипломата, чиновника <...> Сам он утверждал, что всегда следовал указаниям своего правительства, не становясь пропагандистом своей политической линии.

ПРО РЫЛО, ОГОРОДЫ И ПРИНЦИПЫ... за чашечкой римского кофе.

Нравится мне фраза, сказанная наркоминдел СССР Георгием Чичериным итальянскому министру ин. дел матёрому фашисту, графу Дино Гранди, тогда ещё молодому человеку (лет 35-ти), после его многократных и довольно развязных выпадов в адрес Москвы...

В 1930 году сидели они с ним в римском кафе, где-то на Корсо, кажется, курили, пили свой кофе, мило беседовали, в компании одних лишь секретарей, ну, и журналисты, конечно, толпились в сторонке.



Граф не особо высокого роста мужчина, но всегда элегантный, со щёгольской бородкой, с бриллиантом в перстне 12 карат, одевавшийся не в чёрную рубашку и полувоенное галифе, а в английские вечерние костюмы... по итальянскому обычаю... говорил., и говорил, и говорил. Упрекал и апеллировал к примерам античной древности.

Чичерин (внук барона Мейндорфа, потомок известных дипломатов) ничего не отвечал, слушал, кивал головой в знак согласия, пил мелкими глотками из бокала холодную воду, а потом, когда граф отвлёкся, чтобы отхлебнуть кофе, возьми да и скажи этак негромко и раздумчиво... не надо, мол, иностранным министрам "ficcare il suo grugno porcino nel nostro orto soviético" (совать своё свиное рыло в наш советский огород).

Потом эту фразу в её русском переводе, многократно обмусолила советская пресса, неизменно подчёркивая находчивость и умение нашей рабоче-крестьянской дипломатии отстаивать интересы страны. С газетного листа, вне контекста непринуждённой беседы эта фраза звучала грубо прямолинейно и несколько пошло.

Но в живом исполнении, в частном разговоре за столиком римского кафе она воспринималась и свежо, и не тривиально, и... чрезвычайно энергичной.

Гранди умер без малого ста лет? в мае 1988 - в Болонье, после многих лет изгнания.