В ЗАСТАВКЕ: Реставратор Клавдия Григорьевна Романова, мастер-обойщик и позолотчик, готовит императорские экипажи к выставке царских карет в гатчинском дворце, 1946, фото Чуркина.







Поздняя осень 1946 года.

Гатчинский дворец, в 60-ти км. от Ленинграда, стоит полусгоревший, изнасилованный фашистами, без оконных переплётов и большинства дверей, местами - без перекрытий и совсем без крыши. Голые стены. Разорение и запустение.



Камин в Белом Зале с остатками мраморного барельефа I в.н.э. "Жертвоприношение Веспасиана", намертво вделанного в стену. Гитлеровцы попытались его выломать из стены и только повредили, а огонь пожара довершил дело - от жара благородный мрамор перекалился в гипс. В таком состоянии антик и оставлен в напоминание о войне. Слева - фото стены и камина в 1945 году. Слева от камина видны остатки ещё одного погибшего в огне рельефа I века - "Пастух".

По легенде рельеф был приобретён в Риме для Екатерины II Иваном Шуваловым в 1769 году, а затем подарен ею первому владельцу дворца графу Григорию Орлову.

На Медвежьей лестнице, по которой поднимался в свои низкие антресольные клетушки могучий здоровяк Александр III - скрипит под подошвой сапога осыпавшаяся штукатурка и лепнина, осколки люстрового хрусталя, пугливо смотрят с потолков лишившиеся носов и пальцев на ручонках, некогда игривые, весёлые Путти.



Александр III с женой императрицей Марией Феодоровной, сыновьями Николаем, Георгием и Михаилом и дочерью Ксенией в Собственном садике Большого Гатчинского дворца. У ног царя любимая белая лайка - "Камчатка", о ней см. в Приложении. Ок. 1887. Все 13 лет правления Александр прожил в Гатчинском дворце своего прадеда Павла Петровича. За спиной царя - стена Арсенального каре дворца. где располагалась его жилая половина.

В Собственном садике среди гранитных и мраморных пирамидок и плит любимым собакам, котам и попугаям лежит расколотая на множество кусков беломраморная Флора.

На плацу, где проводились разводы и парады кирасирского и егерского полков, перед дворцом и напротив дворца высится бронзовый Павел работы Витали, тот самый, при торжественном открытии которого в 1851 произошёл казус, заставивший разрыдаться у всех на глазах императора Николая Павловича: сдёрнутое с монумента покрывало упало, а верёвка, поддерживавшая его, оказалась обмотанной вокруг шеи бронзового Отца.

За прошедшие пять лет Пауль Петрович видел спешную эвакуацию, парады германских войск, их бегство, пожар дворца... Но бронзовый царь пережил все унижения и бестрепетно выстоял на своих негнущихся ногах в высоких ботфортах.



Гитлеровцы на дворцовом плацу. Пять больших окон в бельэтаже Центрального корпуса, выходящие на главный балкон - окна Белого Зала, 120 кв.м., крупнейшего интерьера классической части Гатчинского замка.

Из высаженных окон дворцовых башен можно было видеть значительно поредевший парк, и отдалённую охотничью Сильвию, у кирпичной стены которой осенью 1941 фашисты расстреливали и закалывали штыками местных комсомольцев, партийный актив, пленных красноармейцев и евреев окрестных районов, для сотен и сотен которых последним местом на земле станет гатчинский окружной концлагерь и подвалы местного гестапо.

Реставратор Клавдия Григорьевна Романова, мастер-обойщик и позолотчик, ей за семьдесят, за спиной 900 дней блокады, её пальцы сводит артрит, у неё учащённое сердцебиение, повышенное давление, тяжёлая одышка. Но два месяца она работала по 10 часов, готовя экспонаты к намеченной выставке.

Коронационная карета Александра Освободителя сработанная мастером Г. Фребёлиусом, 17 тыщ рублёв серебром за экипаж, громадная неповоротливая карета Екатерины II мастера Иоганна Конрада Букендаля, 1760-ые годы - золото, малиновый бархат, хрустальное оконное стекло толщиной в указательный палец, бронзовые детали отделки и тончайшая деревянная золочёная резьба (древесина липы и ореха), кареты мастерской Ивана Брейтигама, компактный и изящный экипаж для двоих седоков, с мягким ходом на каучуковых шинах - выполненный мастером Неллисом для только что приехавшей в Россию (1866) великой княгини Марии Федоровны, будущей матери будущего последнего императора.



Императрица Мария Федоровна в мундирном платье лейб-гвардии Кирасирского Е. И. В. собственного имени полка. 1890-е. Фотограф И. М. Пономарев. 19,3 12,8. Собрание Гатчинского государственного музея-заповедника. Императрица Мария после смерти супруга в 1894 году, и вплоть до лета 1917 года была хозяйкой Гатчины и жила в ней большую часть года, преимущественно с сыном Михаилом, который не будучи (официально) женат, одно время находился при матери, после однодневного царствования в марте 1917 года, он вернулся в Гатчину, где находился под арестом вплоть до марта 1918, став фактически последним владельцем дворца..

На снимке заставки запечатлён момент подготовки трёх десятков бывших императорские экипажей, привезённых в Гатчину из Ленинграда к устройству "выставки бывших царских карет". Бывшие кареты тоже пережили блокаду - как им и положено, в каретных сараях Зимнего Дворца под Висячим садом Северной Семирамиды.

Через стенку от бывшей квартиры директора Императорского Эрмитажа.

И через стенку от покойницкой, в которой зимой 1941/42 складывали тела умерших от блокадных голода и болезней сотрудников и их родных.

Резные панели, живописные вставки и скульптурные композиции с амурами и геркулесами, обивка красным, малиновым сиреневым шёлком, бархатом с аппликациями и вышивкой золотой нитью... отделка тиснёной золочёной кожей, канаусом эт четера.

Иохим, Фребелиус, Тацки, Неллисы... кто помнит ныне эти имена? А были они потомственные петербургские каретники. Большие мастера. Признанные не только в России. На деньги, вырученные от семейного дела, строили они под столицей и по Волхову кирпичные заводы, ставили дома, сдавали дома в квартирный доходный наём, что позволяло им вести образ жизни, достойный столицы, давать сыновьям инженерное и архитектурное образование, а дочкам приличное приданое.

Сыновья многих петербургских каретников и мёбельщиков отучатся в германских академиях и станут во второй половине XIX века видными столичными архитекторами.

Один из домов Иохима в столице - первый петербургский адрес молодого Гоголя.

Кто не забыл ещё школьную программу по литературе, вспомнит, как в «Ревизоре» Ванька Хлестаков сидит на кровати в городской гостинице, держит в руках брюки и рассуждает вслух сам с собой (действие 2-е, явление 5-е): «Штаны, что ли, продать? Нет, уж лучше поголодать, да приехать домой в петербургском костюме. Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы, чёрт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чёртом к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею. Как бы, я воображаю, все переполошились».

Почти в те же самые дни, когда Хлестаков фантазировал над своими штанами, Пушкин писал про свою карету жене (сентябрь 1832), поминая петербургского мастера Фребёлиуса: «Каретник мой - плут, взял с меня за починку 500 рублей, а в один месяц карета моя хоть брось. Это мне наука: не иметь дела с полуталантами. Фребёлиус или Иохим взяли бы с меня 100 рублей лишних, но зато не надули бы меня.»

В 1811 году на улицах столицы числились 18 тысяч лошадей: 8102 казенных (в основном - полковых), 7519 «обывательских» и 2476 извозчичьих, более 500 экипажей (из них не менее ста - придворных и свитских). Кочующий деспот Александр Павлович, "господин Александр", как звала его бабка - Великая Екатерина часто ездит по своей стране, загрузив пол-дворца в громадные чемоданы-коффры: складные пюпитры для письма, дорожные подсвечники, кофейные и столовые приборы, библиотечные ящики, а уж портфелей и ящиков для бумаг...

ПОСЛЕСЛОВИЕ

После завершения работы выставки в конце 1947 года кареты поступят в Межмузейный фонд (официальное название: Центральное хранилище музейных фондов пригородных дворцов-музеев), их запишут за Павловском - единственным тогда пригородным дворцом, который начнут восстанавливать сразу после войны.

Места для их экспонирования в Павловске не было и в последовавшие годы многие экипажи будут передаваться киностудиям страны для использования в съёмках исторических картин. В процессе что-то разобьют и сломают, перекрасят или переделают для удобства.



Два десятка карет спишут из музейного фонда. Что-то (и очень немногое, в некоторых источниках говорится лишь о четырёх экипажах возвращённых музейщикам) вернётся назад как, например, легкая карета, в которой в последний свой день ехал по столице Александр Освободитель. Изуродованный бомбой Рысакова, экипаж этот был для Романовых мемориальным предметом, его не ремонтировали, лишь подлатали для лучшей сохранности и, разумеется, не пользовались им. Он, как и генеральская тужурка л.-гв. конной артиллерии, которая в тот день была на царе, изодранная десятками осколков второй бомбы, бережно зашитая, заштопанная - сохранились до наших дней.

Клавдия Григорьевна умерла в начале 1960-ых годов, кажется, ещё при Хрущёве. Я не помню точно года, а спросить теперь не у кого.

Царствие им всем Небесное и Вечный покой.

Грозная и страшная история у нашей страны, непостижная уму, но другой и быть не может, а может быть - и не нужна другая.

ДОПОЛНЕНИЕ К ТЕМЕ, так, завершающий штрих.



Среди домашней живности Романовых, похороненной на газонах Собственного садика, спит вечным сном животное почти что историческое. Белая лайка "Камчатка", погибшая при крушении царского поезда под Борками ( на 295-м километре дороги Харьков-Азов) в октябре 1888 года. Поезд, который с двух сторон толкали два паровоза (причём с разной скоростью), а некоторые вагоны которого были перегружены всевозможными измерительными приборами военного ведомства и АН, накренился при быстром ходу и сошёл с рельсов в тот момент, когда императорская семья сидела за завтраком (в начале третьего часа дня).

Погибли 21 и получили увечья почти 70 человек, но никто из Августейшей Фамилии не пострадал. Свитские и приглашённые к столу отделались лёгкими ушибаи и переджитым страхом. При том, что вагон сбросило под откос и сплюснуло с двух сторон, а крыша его от удара отвалилась и отлетела на 20 метров от конструкции вагона.

В соседнем вагоне погибли на месте 15 человек, а ещё через вагон в детском ехали двое младших царских детей - Ольга и Михаил, Девочку от удара выбросило на насыпь, но она не пострадала и лишь громко ревела от страха, мальчика конвойный солдат вытащил из-под обломков стены вагона без малейших царапин и травм. В этом вагоне погибли двое, а в следующем ещё 11 человек и 10 были тяжело ранены.

Любимица царских детей лайка "Камчатка" погибла, задавленная упавшей на неё крышей вагона.

Царь запишет в Дневнике за этот день: «Бог чудом спас нас всех от неминуемой смерти. Страшный, печальный и радостный день. 21 убитый и 36 раненых! Милый, добрый и верный мой Камчатка тоже убит!».

Это спасение восприняли, как чудо. По всей стране строили и освящали церкви и часовни. До конца империи оставалось чуть больше четверти века.

О «КАМЧАТКЕ», фото и пр.

Владислав ХОДАСЕВИЧ

«Памяти кота Мурра»

В забавах был так мудр и в мудрости забавен –
Друг утешительный и вдохновитель мой!
Теперь он в тех садах, за огненной рекой,
Где с воробьем Катулл и с ласточкой Державин.

О, хороши сады за огненной рекой,
Где черни подлой нет, где в благодатной лени
Вкушают вечности заслуженный покой
Поэтов и зверей возлюбленные тени!

Когда ж и я туда? Ускорить не хочу
Мой срок, положенный земному лихолетью,
Но к тем, кто выловлен таинственною сетью,
Всё чаще я мечтой приверженной лечу.

<1934>