В ЗАСТАВКЕ: портрет А.С.Пушкина, созданный программой ИИ с использованием прижизненных портретов и посмертной маски поэта. Портрет нередко выдаётся за вновь обнаруженный дагерротип (до появления летом 1837 года в России дагеротипов Пушкин не дожил).

Вот вам ради иллюстрации к усилиям ИИ несколько отзывов о цвете волос поэта.



Отзываясь на строчку из лицейского стихотворения (Mon Portrait, 1814) Пушкина: "J'ai le teint frais, les cheveux blons", П.А. Корсаков (брат его лицейского приятеля Николая) уточнил: "в молодости у Пушкина волоса его были почти светло-русы". При этом портреты поэта, писанные с него в зрелые годы (например, знаменитый тропининский или ещё более знаменитый - Кипренскаго), показывают нам русый цвет. Однако, услыхав подобное суждение (не Корсакова, но от человека близко знавшего поэта в 1820-30ые годы), сестра Пушкина Ольга Павлищева возразила: "У Пушкина никогда не было светло-русых волос и когда брат его, Лев Сергеевич заметил ему эту несообразность в <...> "Портрете", то поэт отвечал ему, что употребил cheveux "blonds" для рифмы".

Соученик поэта по Лицею, переживший его на сорок лет, барон Модест Андр. Корф так же заметил, что "Пушкин в детстве никогда не был белокурым, а ещё при поступлении в Лицей имел тёмно-русые волосы".

Поэт и журналист В.С. Межевич*, коротко видевший Пушкина в 1832 году сразу после выхода со студенческой скамьи Моск. ун-та и столкнувшийся с поэтом почти что на улице (тут хорош эффект внезапности), описал его волосы как курчавые и чёрно-смоляные.

Этот отзыв годы спустя попался на глаза многолетнему недоброжелателю поэта Ѳаддею Венедиктовичу Булгарину (дававшему Межевичу, пока они всеердине 1840ых годов не разругались окончательно, кров и заработок) заметил с раздражением: "... автор говорит <...>, что Пушкин имел чёрные курчавые волосы! Откуда это взялось? У Пушкина волосы были каштанового цвета, а не чёрные, и кто знал** Пушкина, тот помнит, что он говаривал иногда в шутку, что намерен выкрасить волосы чёрною краскою, чтоб быть более похожим на араба" (Северная Пчела, 1842 3 окт., № 221).

___________________________

* спившийся от несносного своего характера и позабытый ныне поляк Межевич (1814-49) остался в истории нашей культуры словами известной песни «По морям, по волнам»:

Что за жизнь моряка!
Как привольна, легка!
О земле не грустим,
Словно птица летим —
По волнам, по морям, —
Нынче здесь, завтра там!

** а уж кто-то, а наблюдательный и умевший быть ядовито-ехидным Ѳаддей Венедиктыч знал поэта Пушкина много лучше иных современников; и не только в лицо (многократно с ним бывая по разным роводам за общим столом, как в гостях, так и у себя дома, куда поэт временами заходил до 1831 года, когда между двумя литераторами наступил окончательный разрыв), кроме того, в до декабрьские годы поэт и издатель состояли в деловой переписке.

Булгарин, кстати сказать, всегда гордился своей способностью схватывать зрительно портрет собеседника и умением его очень верно воспроизводить на словах. Известно, что пушкинский приятель и так же соученик по Лицею Кюхельбекер был в январе 1826 года схвачен в Варшаве (переодетым чуть ли не под "мужика") именно по сделанному Ѳ.В. полиции точному его описанию.